Судьба Шута

Риддл ежедневно проводил несколько часов с Олухом — в тех случаях, когда Чейд хотел, чтобы я незаметно присматривал за принцем. Уэб и Свифт часто навещали нас. Казалось, Свифта отрезвили упреки мастера Уита, и теперь мальчик вел себя уважительно по отношению к Уэбу и ко мне. Я ежедневно занимался со Свифтом, требуя, чтобы он не только фехтовал, но и стрелял из лука. Олух охотно приходил на овечье пастбище понаблюдать за нашими поединками на деревянных мечах. Когда мальчику удавалось нанести удачный удар, Олух всегда подбадривал его радостными криками. Должен признаться, что мне было легче стерпеть синяки от пропущенных ударов, чем его радость.

Мне самому тренировки были даже нужнее, чем Свифту, но обучение мальчика давало возможность не только поддерживать свои навыки, но и демонстрировать мастерство перед обитателями Внешних островов. Они не собирались специально, чтобы понаблюдать за нашими упражнениями, но время от времени я замечал, как за нами издалека подглядывают мальчишки. Раз уж я стал объектом внимания, пусть знают, что прикончить меня будет непросто. Вряд ли они болтались там из чистого любопытства.

Я постоянно ощущал ненавязчивую слежку. Куда бы я ни направлялся, всякий раз кто-нибудь из местных жителей оказывался рядом. Я не мог указать на конкретного мальчишку или старуху, которые за мной шпионили, и все же не проходило и минуты, чтобы я не чувствовал спиной чужие взгляды.

И еще мне казалось, что опасность грозит Олуху. Мне не нравилось, как косятся на нас прохожие. Они старались обойти нас стороной, словно мы несли в себе заразу, и смотрели нам вслед, точно увидели двухголового теленка. Даже Олух обратил на это внимание. Я заметил, что он начал бессознательно применять Скилл, чтобы на него поменьше обращали внимание. Нет, это не было прежним выплеском «Вы меня не видите!», который однажды чуть не сбил меня с ног, он пытался убедить всех в своей незначительности. Я решил поделиться своими тревогами с Чейдом.

Мне редко удавалось поговорить со своим старым наставником, а сообщения, которые я передавал ему при помощи Скилла, были короткими — мы решили, что ему следует беречь силы для общения с Дьютифулом. Чейд также сказал, что, раз уж Пиоттр Блэкуотер думает, будто я являюсь телохранителем принца, я могу открыто выполнять свои обязанности.

— До тех пор, пока он не поймет, что ты не простой стражник, — предупредил Чейд.

И я старался играть роль незаметного телохранителя принца. Хотя Дьютифул никогда не жаловался, я понимал, что его смущает мое постоянное присутствие. Местные жители считали Дьютифула и Эллиану супругами. Никто не пытался их сопровождать. Лишь присутствие Пиоттра, неизменное, как придорожный камень, напоминало нам, что семья нарчески хочет, чтобы их отношения оставались невинными до тех пор, пока Дьютифул не исполнит свое обещание. Пожалуй, мы с Пиоттром наблюдали друг за другом не менее пристально, чем за Дьютифулом и нарческой. В некотором смысле мы стали партнерами.

Именно в это время я обнаружил, почему нарческа пользуется уважением у всех, а не только у клана нарвала. В этой стране женщина владеет землей и всем, что эта земля производит. Я думал, что богатство Уислингтона состоит в его овцах. И только после того, как я однажды следовал за Дьютифулом и Эллианой во время одной из их прогулок по холмам острова, мне удалось обнаружить истинный источник благосостояния клана. Принц и нарческа поднялись на вершину, за ними в некотором отдалении следовал Пиоттр, а за ним я. Когда я увидел раскинувшуюся впереди долину, то невольно ахнул.