Судьба пионера в СССР

Вожатый затрясся от ужаса не только перед угрозой потери денег на дозы, но и перед кошмаром разоблачения.

- Петя... Ты это... И чего ты теперь хочешь?

Петька покрутил головой. Пионеры спали, большинство храпело. Тогда Петька приложил палец к губам и произнес страшным шепотом:

- Я хочу в Америку!

- Ку... куда?

- Оглох, обезьяна! В Америку хочу! В этот, как его Масачутс. Там индейцы. Мне Огурцадзе рассказал. Мы с нем вместе удрать туда хотели, да он зассал, козел. Ничего, я его завтра еще отмудохаю. Ты в Америку можешь устроить? А то все папе расскажу!

Вожатый лихорадочно соображал, однако кроме "дебил-дегенерат-идиот" ничего не рождалось в его ослабленных мозгах. Постепенно, однако, некий план забрезжил на горизонте сознания - сперва туманный, он все концентрировался и наконец сложился в четкую разумную структуру. Вожатый еще раз перебрал все подробности и кивнул сам себе. План был дик, в другое время сам разработчик назвал бы его чудовищным, но теперь...

- Z, - прошептал Вожатый.

- Чего? - не понял пионер.

- Петька, ты хоть сам-то знаешь где эта Америка?

- Понятия не имею! Но Огурцадзе говорил, что очень далеко.

- Нет... - задумчиво произнес Вожатый, - не очень. Приходи завтра в одиннадцать к Гаврилову. Я буду там и все устрою. Отправлю тебя в эту твою ебаную Америку. Давай деньги.

- Будет Америка, будут и деньги, - рассудительно обрезал Петька.

Наутро в девять Вожатый покинул сторожа, к которому перетащил вещи и где заночевал. Через полчаса он вернулся с бутылкой самогона и кое-какой закуской. Все это под страшное честное слово он выпросил в поселке в долг. Гаврилова необходимо было похмелить - разговор предстоял серьезный.

Говорили где-то минут сорок пять; в результате упорный Гаврилов поднял цену с десяти аж до восемнадцати "рубелей". Ровно в одиннадцать явился Петька.

- Ну, едем в Америку, или нет! - с порога заявил пионер.

- Деньги принес? - мрачно спросил Вожатый.

- Вот они, - Петька похлопал по карману рубашки. Приедем в Америку - отдам, а щас нет. А ну как наебете!

Вожатый посмотрел на Гаврилова. Тот ответил долгим задумчивым взглядом.

- Давай, Гаврилов, - сказал Вожатый.

Гаврилов кивнул, встал с раскладушки и направился куда-то в подсобку. Оттуда он вернулся, держа в руке топор.

- Это чего? - изумился Петька.

- Это компас, - ответил Гаврилов.

- Какой же это компас? Это же топор!

- Не... Это компас. Специальной фабрикации. Американский. Новой конструкции.

- Дженерал моторз. Корпорейшн, - добавил Вожатый, вспомнив кое-что из иностранных языков.

От обилия заграничных слов Петька успокоился. Гаврилов взял его за руку.

"Во время войны я был проводником." Петька уважительно взглянул на старого алкаша. "Я тут все знаю, хрясть его в шмудь. И где Европа знаю, и где Америка знаю. И не нашлось еще такой Америки, чтоб от меня спряталась. Скажуть - хоть в Израиль отведу, хрясть его в шмудь. За восемнадцать-то рублей... Да с компасом!"

В сорок первом Гаврилов действительно был проводником помогал немцам незаметнее подбираться к партизанским базам.

- Пока, Петька, - ласково сказал Вожатый. - Ты только возвращайся скорей, может еще и свидимся!

- Давай, - махнул рукой Петька. - Все, Гаврилов, пошли. В Америку хочу. А мы на троллейбусе поедем?

Вожатый еще некоторое время наблюдал через окно за сторожем, который, неторопливо покачиваясь, держа в одной руке "компас", а в другой - ладонь маленького идиота, брел в сторону, противоположную поселку. Через пять минут оба скрылись в лесу. Тогда Вожатый вышел на улицу и, немного подумав, решительным шагом направился к железной дороге, по обеим сторонам которой громоздились высокие орешниковые заросли.

"Джунгли", - думал Вожатый, располагаясь в растении.

Он вспомнил, что оставил клизму в сторожке у Гаврилова. "Хуй с ним - обосрусь и обосрусь. Не с девками на танцах!" Вожатый медленно развернул газету и сладострастно вздохнул. Последняя зеленая липкая пластинка пахнула знакомым болотным ароматом. Вожатый, тихонько подвывая, взял ее в правую руку, медленно поднес к морде... Внезапно, коротким сильным движением он припечатал пластину ко рту и начал жадно лизать гадость. Через пять минут он уже царапал космос.

Вечером Вожатый добрел до сторожки. Гаврилов уже успел купить две поллитры и помыть топор.

- Удачно? - вяло спросил Вожатый. На самом деле ему было все равно.

- Как курицу! - весело отвечал сторож. - Даже не пикнул, собака, хрясть его в шмудь!

- А тело?

- Там валяется... - неопределенно махнул Гаврилов. - Я его сучьями забросал. Гы! Отвел в Америку, называется, хрясть его в шмудь.

- А деньги? - Вожатый тупо сидел на табуретке и задавал вопросы тусклым, безжизненным голосом.

- Вон, на столе. Чур - водяра пополам. Я оттуда взял. И восемнадцать моих заработанных. Как курицу, хрясть его в шмудь! В Америку ему захотелось! Вот и отвел в Америку! А захотел бы да хоть в Израиль! Хоть в Африку, хрясть его в шмудь! Да с компасом! Да за восемнадцать-то рублей...

"Рублев, - пробормотал Вожатый. - Или рубелей?".

- Устал, что-ль? Ну и воняешь ты, брат. Давай, приляг...