Судьба найдет на сеновале

– Но я не обнаружила на теле Нины ни малейших следов насилия, – вступила в беседу Аня. – Все улики буквально кричали: актриса сама встала на табурет и сунула голову в петлю. Например, на веревке остались только ее кожные частички. И тут возникает новый вопрос. Зачем Нина снимает селфи с Елкиной? С какой стати отправляет ее с видеороликом к журналистам? Если Орехова задумала совершить суицид, то история с селфи объяснима, а если актрису убили…

– На похоронах Иван Павлович познакомился с председателем фан-клуба Ореховой, очень похожей на нее девушкой Софьей Киркиной, – продолжил Макс. – А дальше было так…

Они вместе идут к гробу актрисы в зал, где находятся родственники и друзья, в основном со стороны Сухорукова. Вдовец нервничает и срывается на охране, приказывает полицейским и своим секьюрити покинуть помещение. Делать нечего, нам приходится подчиниться. Начинается прощание с актрисой, и тут в зал врывается Яншин. Дмитрий закатывает бурную истерику и убегает. Охраны нет, ловить скандалиста некому, вдогонку за актером кидаются лишь Софья и Иван Павлович.

И еще интересный момент. Алексей Игоревич очень переживает смерть любимой жены, он рыдает, ему постоянно подносят чистые носовые платки. Но внимательный Подушкин обратил внимание на то, что олигарх ни разу не поцеловал безвременно ушедшую на тот свет супругу. Хотя это ни о чем не свидетельствует: многие люди боятся покойников и ни за какие коврижки не облобызают даже очень дорогого мертвеца.

Подушкин и Киркина, не догнав Дмитрия, садятся у какой-то могилы. Софья рассказывает о любви Яншина и Ореховой. Покинув кладбище, Иван Павлович едет к любовнику Нины домой, представляется участковым, а тот отдает ему обстоятельное письмо Ореховой. И наконец-то открывается истина: Нина – послушная марионетка в руках своей матери-преступницы.

Во время разговора с «участковым» Дмитрий пьет дешевое вино. Подушкин забирает у него бутылку, выливает остатки пойла в раковину и отмечает, что напиток гаже некуда, у него подозрительный цвет, нет винного аромата. Потом он уходит, оставив окосевшего уснувшего Яншина на кухне. А тот в рекордно короткий срок трезвеет, выходит на улицу, попадает под маршрутное такси и погибает на месте.

Иван Павлович приносит письмо Нины мне и Анне. И эксперт замечает в послании одну деталь…

– Вообще-то странностей было несколько, – перебила его Анна. – Ну, для начала скажу, что самоубийцам не свойственно изливать перед смертью душу в многостраничных посланиях – как правило, они пишут несколько фраз. И почерк человека в предсмертной записке всегда ярко свидетельствует, что автор испытывал стресс. Мы же увидели пространный, логично составленный текст, без единой помарки, повторов. Графолог считает, что послание писалось в момент душевного спокойствия. Еще он предположил, что Нина сначала набросала черновик, отредактировала его, а потом переписала набело. Но главное другое. При первом прочтении я сразу обратила внимание на нестыковку.

– Погоди, – остановил Аню Макс. – Вероника Григорьевна, встречу Нины и Алексея Сухорукова организовали вы? Он влюбился в Орехову, а та по вашему приказу изобразила страсть к олигарху?

Старуха посмотрела на адвоката, тот кивнул.

– Нет, – ответила Гудкова, – я понятия не имела, что у них роман, Нина это скрывала. Если дочь написала другое, то это неправда. Истину я узнала, когда газеты стали выходить с заголовками «Сухоруков + Орехова = любовь». До того дочь говорила, что Алексей Игоревич вкладывает деньги в съемки сериалов. Она обманывала меня! А на прямой вопрос, почему ничего мне о романе с олигархом не сказала, ответила: «Не лезь в мою личную жизнь».

– Вы не растерялись и намекнули Нине, что неплохо бы получить от зятя отель в подарок, – не выдержала Аня. – Хорошая идея. Возраст у вас уже не юный, пора выращивать цветы и наслаждаться жизнью, накопления есть, бедная старость вам не грозит. И тратить нажитое теперь можно открыто, не боясь никого. Никто не удивится, почему пенсионерка хорошо живет – она же владеет мини-гостиницей, значит, обеспечена. У меня к вам вопрос: Нина много болела в детстве?

На лице старухи появилось выражение искреннего удивления.

– Нет. Ветрянка, простуда, все как обычно.

– Ей не делали операций? – продолжала Аня.

– Нет, – сухо повторила Вероника Григорьевна.

– Никаких? – настаивала Анна.

– Сколько можно твердить одно и то же! – возмутился адвокат. – Вы же слышали ответ: дважды нет.

– И по гинекологии тоже? – нажимала на ту же педаль эксперт. – Часто женщины скрывают операции, затрагивающие детородные органы. Если делала, скажите, сейчас не стоит хранить тайну, Нина мертва.

Гудкова повернулась к адвокату.

– Долго это будет продолжаться? Мне сто раз повторять, что дочь никогда не лежала в больнице?

– Уже хватит, – произнес Макс. – К тому же у нас есть медкарта Ореховой, где четко написано: здорова, никаких патологий. Но при вскрытии тела выяснилось, что покойной в юности удалили матку.

– Что? – подпрыгнула старуха. – Вы с ума сошли? Чушь!