Судьба на выбор

– В порядке, – машинально ответила я, повинуясь рефлексу вроде того, который заставляет дергать ногой, когда врач стучит по коленке молотком. И вдруг, вспомнив, где нахожусь, огляделась. Как-то зазорно лгать в церкви… – Хотя нет, неправда. Ни черта я не в порядке. Меня всю трясет.

Ругаться в церкви тоже, наверное, не стоило, но, к счастью, и Бог, и Джек мне это простили.

– Потом станет легче, – заверил Джек, нежно сжимая мне пальцы. Я даже не заметила, когда он взял меня за руку.

Почему-то, как ни странно, я верила Джеку, хотя совершенно его не знала. Мне отчаянно хотелось считать, что он прав, – хотелось так же сильно, как и дальше цепляться за его крепкую руку… Я осторожно высвободилась.

– Сегодня все кажется тяжелее из-за… ну… Надо просто пережить этот день. Уверена, на следующей неделе, когда я вернусь к работе, жизнь понемногу наладится.

Джек понимающе кивнул.

– А где ты работаешь?

– Да так, продавцом в книжном магазине, – отмахнулась я, и внезапно меня захлестнуло чувство вины: и потому что столь пренебрежительно отзываюсь о работе (Моник проявила щедрость, когда дала мне место), и потому что болтаю на похоронах Эми о всяких глупостях. Ну что за бред?!

– Думай о будущем, – посоветовал Джек, глядя сверху вниз. – Скоро ты выходишь замуж, и…

– Уже не выхожу, – отрезала я, сама удивляясь своей категоричности. Интересно, что бы сказал на это Фрейд? – Свадьбу отложили. – Сделав паузу, я с тоской огляделась. – Вообще-то мы должны были пожениться прямо здесь. Через три дня.

В глазах Джека мелькнуло странное выражение: сочувствие, смешанное с каким-то другим, непонятным чувством.

– Прости, – в конце концов ответил он. – Тогда еще тяжелее. Вам обоим.

– Ладно, мне пора. – Оглянувшись, я увидела, что Ричард, Кэролайн и Ник уже почти добрались до дверей церкви. – Спасибо, что пришел. Ты очень хороший человек, Джек.

Он криво усмехнулся, но промолчал. Я развернулась и успела сделать два шага, как вдруг вспомнила, что между нами оставался еще один нерешенный вопрос.

– Прости, совсем забыла. Спасибо за цветы. Очень красивые. Я хотела тебя раньше поблагодарить, но не знала, как с тобой связаться.

– Рад, что понравилось, – ответил он, покосившись в сторону Ричарда. – Надеюсь, я не позволил себе лишнего? Не хотел бы поставить тебя в неловкое положение.

Он что, намекает на антипатию, с которой принял его мой жених?

– Нет-нет, – запротестовала я, печально понимая, что столь бурная реакция выглядит неубедительно. – Мы оба сочли, что это было весьма любезно.

Джек промолчал, лишь губы чуть дрогнули. Впервые за все время я почувствовала себя неуютно.

– Ну что ж… пока, – замялась я. Уходить просто так казалось неправильно, поэтому я подалась к нему и поцеловала в щеку, стараясь не обращать внимания, как от него пахнет лосьоном после бритья.

Я поспешно вернулась к друзьям. Кэролайн заметила, что я разговаривала с Джеком. Она открыла было рот, чтобы сказать остальным, но я бросила многозначительный взгляд на Ричарда и покачала головой, после чего заняла свое место в очереди. В глазах Кэролайн вспыхнул понимающий огонек. Благослови Господь нашу дружбу!

«Потеря» – такое странное слово… Последние дни я часто его слышала, практически от каждого. «Сожалею о вашей потере», – выдавали люди дежурную фразу, поглаживали по плечу и терялись, не зная, что говорить дальше. Вот в чем проблема смерти – для нее не существует правил этикета. Нет универсальных советов, как выражать соболезнования. А еще люди как будто боятся подходить к родным и близким умершего, словно есть риск заразиться их горем. Впрочем, кто знает, вдруг оно и в самом деле так?

Словарь объясняет значение слова «потеря» как «утрату, лишение чего-либо». Может, это и так, но мне казалось, что Эми мы вовсе не утратили. Ее присутствие по-прежнему ощущалось повсюду.

В серебряном браслете, который я носила не снимая с тех пор, как она подарила мне его на восемнадцатилетие. В обертках от гамбургеров, валявшихся на полу моей машины, – Эми настояла, чтобы мы после покупки свадебных туфель заскочили в «Макдоналдс».

Я вспоминала о ней всякий раз, когда надевала серьги – именно Эми в четырнадцатилетнем возрасте убедила нас проколоть уши. Кэролайн пришлось тогда затаскивать в салон чуть ли не силой.

Номер Эми по-прежнему оставался первым в моей телефонной книжке, и у меня не поднималась рука его удалить.

Эми никуда не делась – она была везде. Иногда это успокаивало, иногда вызывало улыбку, но чаще пробуждало такую дикую, невыносимую, рвущую на части тоску, что я не могла дышать.

Если я кого-то и потеряла, то это Ричарда. Нет, не в прямом смысле, однако мне очень его не хватало. После похорон он каждый день задерживался на работе. Потом сразу из школы заезжал к нам домой, и я воочию видела, как он все глубже погружается в депрессию. Словно его подменил двойник. Человек, который сидел рядом со мной за ужином или на диване, уставившись невидящим взглядом в телевизор, не был тем, кто на прошлое Рождество преподнес мне кольцо.