Судьба ликвидатора (СИ)

Дойдя до таинственного кабинета, он долго не решался постучать в дверь, так как от волнения не мог остановить дрожь в руках и ногах. Наконец, собравшись с духом, он постучал по матовой глади дверного полотна и, не дожидаясь ответа, вошел в мрачное прокуренное помещение.

За массивным дубовым столом, покрытым зеленым бархатом, сидел мужчина среднего возраста, в круглых металлических очках, застрявших на самом кончике носа, и сером твидовом костюме с широкими бортами. У него были русые редки волосы, аккуратно зачесанные назад и неестественно большие для его телосложения руки.

— Вызывали, товарищ капитан. — Почти по-военному отчеканил Богдан и сам удивился, насколько изменился его голос.

Ситниковский поднял на него глаза и обезоруживающе улыбнулся.

Сташинского в этот момент поразили глаза этого человека. Невероятно умные и в то же время по-отечески добрые. Обычно такие глаза бывают у старых и мудрых людей, познавших жизнь. Все это никак не укладывалось в его представлениях о сотрудниках МГБ, которых так не любили и боялись в его окружении.

Капитан вышел из-за стола и, протянув руку молодому человеку, сказал:

— Во-первых, я Вас, Богдан Николаевич, не вызывал, а приглашал. А во-вторых, — он указал рукой на свободный стул, предлагая присесть, — Называйте меня, просто, Иваном Андреевичем.

Он подошел к окну и, задернув шторы, включил настольную лампу. Окутавший кабинет мягкий приглушенный свет, придал помещению атмосферу некой доверительности и покоя.

Богдан присел на край стула и спрятал руки под приставным столом, так как они продолжали предательски дорожать.

— Чаю хотите? — предложил Ситниковский, усаживаясь на свое место.

— Нет, спасибо, — выдавил из себя студент.

Капитан убрал на край стола свои бумаги и, сложив на столе руки в замок, спросил:

— Вас, наверное, интересует, о чем я хочу с Вами поговорить.

Сташинский уткнулся глазами в стол и заерзал на стуле. Липкая волна холода поднималась от желудка и подступала к горлу. Он помолчал несколько секунд, а затем, тихо произнес:

— В прошлые выходные я ездил домой в село. Денег у меня не было, и как назло, на одной из остановок в вагон вошли контролеры. Меня сняли с поезда и передали в отделение милиции. Наверное, сейчас этот протокол попал в деканат? — Парень поднял глаза на хозяина кабинета. — Я обещаю, что впредь подобного не повторится. Только не исключайте меня из института.

Ситниковский откинулся на спинку стула и, неожиданно засмеялся.

— Неужели Вы думаете, что органам госбезопасности больше заняться нечем, кроме как «зайцев» в общественном транспорте ловить.

Богдан удивленно посмотрел на него, но промолчал.

— Я просто захотел с Вами познакомиться. Вы не поверите, но у нас очень много общего и мне интересно пообщаться с Вами, как с человеком. — Ситниковский с интересом посмотрел на собеседника и, не увидев на его лице ожидаемой реакции, продолжил. — Совсем недавно я узнал, что Вы, как и я, являетесь большим поклонником таланта Ярослава Галана.

— Да, — оживился Богдан, — Я с большим удовольствием прочитал его роман «С Крестом или с ножом», очень сильно написано, а главное — смело.

— А Вы не читали его книгу «Под золотым орлом»?

Парень отрицательно помотал головой.

— Вот возьмите. — Ситниковский вытащил из стола брошюру в мягком переплете и протянул ее Богдану. — Обещаю, что пока будете читать, оторваться не сможете, а когда прочитаете, то долго не заснете. Я, как человек, прошедший войну, казалось, многое повидал, но те зверства фашистов, которые описаны здесь, никого не смогут оставить равнодушным.

— А недавно с друзьями мы смотрели его пьесу «Любовь на рассвете». — Оживился Богдан и аккуратно положил книгу себе в портфель. — Мне тоже очень понравилось.

— Я так понимаю, именно после ее просмотра Вы и поспорили с некоторыми из своих товарищей? — Ситниковский в упор посмотрел на своего собеседника.

— Вы и об этом знаете? — Богдан вновь опустил глаза, он сразу вспомнил, как совсем недавно группа очень оживленно обсуждала этот спектакль, практически разделившись на два враждующих лагеря. Среди студентов на тот момент было много ребят, которые сочувствовали бандеровцами и открыто ненавидели автора пьесы. К счастью Богдан оказался в другом лагере, поэтому сейчас, беседую с чекистом, он чувствовал свою правоту и, немного осмелев от этого, спросил. — А что здесь предосудительного? Я действительно, не признаю насаждения униатства в Западной Украине, полностью поддерживаю позицию Галана в отношении преступного характера действий УПА.

— Знаю, знаю, — вновь улыбнулся капитан. Он приподнял ладони вверх, жестом показывая, чтобы парень охладил свой пыл. — Я в этом с Вами полностью солидарен. Но как мне кажется, члены Вашей семьи не совсем разделяют Ваши взгляды. Кстати, как поживает ваша сестра Маричка? Как она себя чувствует?