Судьба Конрада

Он погасил сигару о стену, которая в этом месте уже стала черно-серой оттого, что об нее гасят сигары, и положил потухшую сигару в карман жилета. Затем он вытянул обе руки, точно пингвин, чтобы выпростать манжеты из-под рукавов, и тряхнул толстыми плечами, чтобы пиджак сел как следует.

– Следуйте за мной, – велел он и через обитую зеленой тканью дверь протиснулся в вестибюль.

Мы вышли следом за его важной грушеобразной спиной в центр громадного вестибюля с черным полом.

– Ждите здесь, – прогудел его голос по всему пространству.

И мы ждали, пока он подходил к одной из больших дверей на другом конце вестибюля и осторожным толчком открывал обе их половины.

– Вы звонили, миледи? – донесся до нас его ровный, глубокий, полный уважения голос.

Вероятно, в комнате кто-то что-то ответил. Мистер Амос поклонился и попятился в вестибюль, осторожно прикрыв двери. Следующие несколько мгновений я едва мог видеть или слышать что бы то ни было, поскольку понял: прямо сейчас я увижу того, кто в ответе за мою дурную карму. Я узнаю, кто это, и мне придется призвать Ходока. Сердце бешено колотилось, и я едва мог дышать. Должно быть, у меня было странное выражение лица, поскольку Кристофер одарил меня удивленным изучающим взглядом, но не успел ничего сказать. В этот момент лакей по имени Эндрю задом наперед вышел из далекой зеленой двери, осторожно таща тележку с полдником.

Позже в тот день Кристофер сказал, что именно в этот момент у него возникло ощущение, будто он находится в церкви. Мистер Амос жестом велел нам пристроиться по бокам от Эндрю, в то время как сам прошагал перед тележкой и широко распахнул двери – так, чтобы мы с грохочущей между нами тележкой торжественной процессией могли прошествовать в комнату. Но вышло не совсем гладко. Как раз в тот момент, когда мы дошли до дверей, Эндрю пришлось остановить тележку, чтобы пропустить вперед молодую светловолосую леди.

Она была очень красивой. Мы с Кристофером были в этом согласны. Мы оба на нее уставились, хотя и заметили, что Эндрю старательно не смотрит на нее. Но она, похоже, не видела ни меня, ни Кристофера, ни Эндрю, хотя и кивнула мистеру Амосу и сказала:

– О, хорошо. Я как раз успела к Чаю.

Она прошла в комнату и беспокойно уселась на один из нескольких шелковых диванов – напротив леди, которая уже там находилась.

– Матушка, только представь…

– Тише, Фелиция, дорогая, – велела другая леди.

Потому что церковная служба еще продолжалась, и другая леди – графиня – не хотела ее прерывать. Она принадлежала к тем людям, которым необходимо, чтобы всё было четко и совершалось в правильном порядке.

Если на графиню посмотреть мельком, можно было подумать, будто она ровесница леди Фелиции. Она была такой же светловолосой и такой же стройной, а благодаря темно-лиловому платью ее лицо казалось чистым и нежным, почти как у подростка. Но стоило ей пошевелиться, и сразу становилось видно, что она годами училась грациозно двигаться. А когда она говорила, ее лицо принимало ужасно ласковое выражение, так что становилось понятно: выражения она тоже изучала годами. И тогда уже замечаешь, что нежный вид – это аккуратный, старательный, искусный макияж.

Мистер Амос дважды едва заметно дернул подбородком, отправив нас с Кристофером стоять, прислонившись спиной к стене, на противоположном от двери конце. Эндрю остановил тележку и закрыл дверь – практически бесшумно, – а мистер Амос тихо достал набор маленьких столиков, которые расставил рядом с двумя леди. После чего они с Эндрю ходили туда-сюда, туда-сюда от тележки к столикам, располагая на трех столиках тонкие тарелки с золотой каймой, и рифленые чашки, и блюдца, а затем – салфетки и маленькие вилки и ложки. Потом настала очередь ставить чайник на специальную подставку на другом столике, ситечко в чашке, кувшин сливок с золотыми краями и наполненную сахарными кубиками вещицу в форме лодки. Всё в идеальном порядке.

После чего наступила пауза. Дамы сидели. Чайник тоже сидел на месте, и от него шел легкий пар.

Кристофер, который смотрел прямо перед собой с таким отсутствующим видом, будто у него вовсе не было мозгов, сказал, что в тот момент он думал, что чай в котелке скоро остынет. Или перестоится. Я тоже немного думал об этом. Но в основном я чувствовал себя обманутым. Я таращился и таращился на графиню, надеясь, что внезапно пойму: именно она является причиной моего Рока. Я смотрел даже на леди Фелицию, спрашивая себя, не она ли это, но я знал, что она просто обычная жизнерадостная девушка, которой приходится чинно вести себя в присутствии графини. Графиня же была затаившимся драконом. Именно поэтому я думал, что она могла оказаться той самой. Она сильно походила на учительницу, которая была у нас в третьем классе. Миссис Поллак казалась очень ласковой, но могла заставить тебя по-настоящему страдать, и я видел: графиня точно такая же. Но я не мог уловить никакого озарения о ней.

Тогда, наверное, это граф Роберт, подумал я.