Судьба императора Николая II после отречения

Второй книгой трилогии является труд «Мартовские дни 1917 года» (Париж, 1961), где историк подробным образом, час за часом, день за днем описал роковые события Февральской революции и отречения императора – этого «человека слабой воли», личные качества которого определили слишком многое. «Мистическая покорность судьбе», по мнению Мельгунова, составляла главную сущность характера Николая II. После отречения он «внешне примирился с личной катастрофой для себя» и как «венценосец, скинув тяготевшие на нем исторические бармы мономаховой шапки, оживал и делался “человеком”».

События текли тогда «с быстротой часовой стрелки», и именно поэтому Мельгунов посвятил целую книгу судьбе Николая II от момента его отречения до трагической гибели, судьбе, полной драматизма, загадок и почти детективных сюжетов. Особенностью творческого почерка историка всегда было стремление и умение собрать по крупицам как можно более широкий массив исторических фактов и только на их основе делать какие-либо выводы. Главной целью своего труда он видел выявление разнообразных исторических реалий, которые привели в конце концов к трагической развязке. Автор пытался выяснить, что происходило на самом деле, а не являлось плодом воображения современников описываемых событий. Основную работу над книгой он вел в 1939 – 1944 годах, когда над Европой бушевала мировая война, а Франция была оккупирована фашистами, и это не могло не привнести в исследование дополнительный трагизм и горечь. На фоне грандиозных событий судьба царской семьи выглядела как грозное предзнаменование грядущих всемирных катаклизмов и потрясений.

В отличие от многих произведений о трагической «одиссее» Николая II и его близких труд Мельгунова опирается на самую обширную источниковую базу, написан живым и увлекательным языком, насыщен глубокими авторскими размышлениями на темы революции. Очень важно, что автор не сводит весь драматизм судьбы императора лишь к его расстрелу и действиям большевиков, а видит корни совершившейся трагедии еще в раскатах Февральской бури и событиях, протекавших от Февраля до Октября. К тому же в своей работе Мельгунов дал очень аргументированную критику многих работ на выбранную им тему, в том числе Н. А. Соколова, Дитерихса, П. Жильяра, Р. Вильтона, отличающихся заметными упрощениями, искажениями и вольными интерпретациями различных фактов.

Не будет преувеличением сказать, что книга Мельгунова до сих пор является крупнейшим и наиболее объективным трудом во всей исторической литературе, посвященным последнему периоду жизни Николая II. И думается, она вызовет живой интерес у российских читателей.

Главный вопрос, который историк попытался разрешить в своей книге, был вопрос о том, существовала ли возможность спасти Николая II и его семью. Автор всесторонне описал ту ловушку, в которую попал добровольно отрекшийся от престола император. С одной стороны, он оказался в руках Временного правительства, которое учредило Чрезвычайную Следственную Комиссию для расследования преступлений старого режима и доказательства того, что царь готовил сепаратный мир с Германией. С другой стороны, за императором и его семьей пристально наблюдали представители «революционной демократии», прежде всего в лице Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, по постановлению которого от 3 марта 1917 года семья царя и была арестована. С третьей стороны, Николай II стал разменной картой в политических играх Англии и Германии – главных действующих лиц мировой войны, желавших использовать «поверженного» властителя великой России в своих целях.

Поначалу, при отсутствии в первые дни революции «специфической атмосферы цареубийства», царю, казалось бы, ничего не угрожало. 7 марта А. Ф. Керенский в ответ на призывы: «Смерть царю…», заявил в Московском Совете: «Временное Правительство взяло на себя ответственность за личную безопасность царя и его семьи. Это обязательство мы выполним до конца. Царь с семьей будет отправлен за границу, в Англию, я сам довезу его до Мурманска».

Временное Правительство действительно могло настоять на отъезде императорской семьи в Англию, но давление Советов с каждым месяцем усиливалось, и не помогло даже то, что Чрезвычайная Следственная Комиссия не обнаружила никаких доказательств тех преступлений, которые приписывались Николаю II молвой. Как отмечал в тот период Керенский, «не найдено ни одного компрометирующего документа, подтверждающего, что царица и царь когда-либо собирались заключить сепаратный мир».

Явное равнодушие к судьбе царской семьи выказала и Англия, которая не обостряла этот вопрос перед своими союзниками в лице Временного правительства. В итоге во все более накалявшейся обстановке после июльских событий 1917 года царь с семьей оказался не в Лондоне, а в Тобольске, и произошло это прежде всего в силу боязни деятелями Временного правительства возможной «монархической контрреволюции».