Судьба Илюши Барабанова

Коммуна! Слушайте, друзья,
        Вот что оно такое.
Хочу сказать об этом я
        Всем маленьким героям.
Коммуна — значит братски жить,
        А вырастим — тиранов бить!
Да здравствует Коммуна!
        Ребята,
Да здравствует Коммуна!

Евгений приподнялся на локте и заглянул в лицо Илюши — не заснул ли. Но тот молча лежал с открытыми глазами. Светало, замолкли сверчки, и в открытую дверь видны были поблекшие звезды Большой Медведицы.

— Я знаю, Илья, что многое из того, о чем я говорил, пока не очень тебе понятно. Запомни одно: Коммуна — эта твоя жизнь, твое будущее, твоя судьба. И что бы с тобой ни случилось, где бы ты ни был, борись за бедных и угнетенных. Это будет означать, что ты бьешься за Коммуну.

3

С приездом Евгения дом наполнился веселыми голосами, исчезла гнетущая тишина, прекратились ссоры. По вечерам мирно пили чай в саду. Дядя Петя и Евгений затевали возню: кто кого поборет. Илюша наваливался сверху.

— А не пойти ли нам на рыбалку? — сказал Евгений.

С вечера накопали червей, приготовили удочки.

Из дому вышли в полночь. В темноте спустились с горы к Яченке, миновали мельницу, а дальше через луг направились к бору, где он примыкал к берегу Оки.

Когда пришли на место, уже рассвело. Молочный туман стоял над рекой. С верховьев шли плоты; с середины Оки доносились голоса, виден был огонь костра, плывущий вместе с плотами. Потом послышалась негромкая песня.

Вокруг было красиво: река струилась, вся розовая в отблесках зари, даже туман порозовел, и сосны на берегу, и лодка-душегубка, и прибрежный песок.

А плоты шли и шли вниз. Песня становилась громче, она плыла над рекой, тихая, задумчивая и такая неожиданная в этот ранний час:

…Там, вдали за рекой,
Зажигались огни,
В небе ясном заря догорала.
Сотня юных бойцов
Из буденновских войск
На разведку в поля поскакала…

Евгений весело крикнул в туман:

— Эй, на плотах!

Из тумана кто-то поднялся. Он так и проплывал мимо, погруженный по пояс в туман. Потом помахал рукой в сторону берега и ответил:

— Пламенный привет рыбакам! Хоть ерша выудили?

— Не поймали рыбу-щуку, поймали кита, — отшутился Евгений.

Глядя на уплывающего человека, Илюша порывисто взял Евгения за руку:

— Я его знаю. Это Митя Азаров.

Евгений держал перемет, который запутался в речной тине. После Илюшиного возгласа он бросил снасть и стал вглядываться в туман. А потом на всякий случай он крикнул:

— Азаров!

— Эге!

— Это ты, Митька?

На плоту было трое; все поднялись и смотрели в сторону берега. Потом первый отозвался:

— Женька, шут полосатый, неужто ты?

Плот относило, раздумывать было некогда, и Митя Азаров, как стоял одетый, прыгнул в реку. Сначала его не было видно, лишь доносились из тумана всплески. Потом он появился у берега и мокрый, обрадованный неожиданной встречей, пошел к Евгению.

— Ты что, с неба свалился? — И друзья обнялись.

— А я к тебе вчера забегал. Сказали, на сплав уехал.

— Целую неделю плоты гоним. Кем только не приходится быть: и агитатором, и огородником, и, как видишь, плотогоном.

Рыбалка сорвалась. В разговорах не заметили, как дошли до дома Дунаевых. Бабушка встретила Митю сдержанно.

— Здравствуй, мать, — приветствовал он ее. — Дождалась сынка? То-то же! Комсомолец в огне не сгорит и в воде не утонет… Правда, сам я сегодня чуть не утонул…

Илюша не отходил от Евгения. Они устроились на диване. Митя сел на край стола.

— Ну, рассказывай, где воюешь? Письмо насчет вот этого огольца, — Митя кивнул в сторону Илюши, — получил весной, а ответил, сам знаешь, через полгода. Но ты меня не ругай, дел невпроворот. Хозяйство в разрухе. Голодно. Детишки без отцов и матерей. Открыли бесплатную столовую, да ведь это капля в море. Кончай-ка, Женька, службу и возвращайся в ячейку. Комсомольцев в городе маловато, а нэпманы распоясались. Кстати, и твои родственнички Каретниковы магазин открыли.

— Знаю, — усмехнулся Евгений. — Виделись вчера, поговорили по душам…

Бабушка увидела Митю сидящим на столе спиной к иконам и осуждающе покачала головой. Но дедушка Никита погрозил ей пальцем: дескать, молчи, не мешай людям разговаривать. Он даже принес из кладовой махорки — сам не курил, но табачок про всякий случай имел.

— Вот это лафа! — обрадовался Митя, оторвал угол старой газеты и свернул такую большую козью ножку, что через минуту вся комната окуталась синеватой мглой. Боги с иконостаса тускло поглядывали сквозь дым.

— Расскажи, как поживает наш дружок? — спросил Евгений.

— Ты про Сережку?

— Про него. Правда, что он с фронта без рук вернулся?

— Жалко парня, но и зло на него берет. Недавно знаешь какой он выкинул номер? Собрал на базаре всю голытьбу и приказал всем частным торговцам платить этим людям контрибуцию. Говорит, они за вас, гадов, кровь проливали, а вы опять разжирели!

Илюша даже привстал: ведь он мог бы рассказать все, как было.