Судьба Илюши Барабанова

Голод в двери постучал,
Протянул в окно ладонь.
Крепче молотом сплеча,
В горне горячей огонь!

1

По улицам ходил беспризорный мальчик в брезентовой куртке, подпоясанной пожарным ремнем, и спрашивал у встречных:

— Дядю Колю не знаешь?

Прохожие останавливались и спрашивали:

— Фамилия как?

Мальчишка пожимал плечами и останавливал следующего:

— Не знаешь, однако, где дядя Коля живет?

Появись в эту минуту на улице Илюша, он с радостью бросился бы к Мустаю. Друзья разминулись: когда Илюшу выгнали из дому, Мустай хоронил в бору братишку. А на другой день Илюша прибежал в лес, но застал лишь свежий могильный холмик да потухший костер. Мустай в это время ходил по городу и разыскивал «дядю Колю».

Солнце палило нестерпимо. От каменных домов веяло жаром. Налетал горячий ветер, кружил по дороге пыль вместе с соломой и плеванной подсолнечной шелухой.

Голод привел Мустая в городскую столовую деткомпита. Она помещалась в здании бывшего Дворянского собрания, а теперь Рабочего дворца. Дом с колоннами стоял на высоком берегу Оки, к нему примыкала липовая аллея. По ней до самого Каменного моста извивалась тысячная очередь голодных. Дети пришли с жестяными банками, котелками, бутылями, судками. Мустай пристроился в хвост, и, когда очутился у окошечка, ему подали селедочную голову и велели подходить следующему. Мустай бережно спрятал «обед» в карман и поспешил за Оку, где его ожидала мать.

В центре города, на бывшей Плацпарадной площади, Мустай увидел скопление людей. По примеру других ребятишек он взобрался на дерево и долго не мог понять, что происходит. По площади маршировали подростки. Мальчики были в коротких штанишках, девочки — в юбках из сурового полотна в складку. Вместо блузок на них были гимнастерки с нагрудными карманами и погончиками на плечах. На широкополых шляпах, загнутых с правой стороны, виднелись красные пятиконечные звездочки. Каждый нес в руках посох, точно винтовку.

Впереди колонны шли двое мальчиков и, вскинув к небу длинные серебристые фанфары, звонко трубили в них. Старушки крестились, не понимая, что происходит.

За фанфаристами шагал знаменосец. Зеленый шелковый флаг, с Георгием Победоносцем на одной стороне и красной пятиконечной звездой — на другой, развевался на ветру. Двое часовых с рапирами охраняли знаменосца.

Парад городских скаутов начался представлением на площади: состязались в сноровке и ловкости. Первое испытание — кто скорее разожжет костер с помощью одной спички. Над холмиками дров был протянут шпагат с прикрепленным листком бумаги. Выигрывал тот, чей костер, разгоревшись, поднимался кверху до бумажки и сжигал ее.

После костров началась новая игра — в переправу через пропасть.

Один из скаутов с ловкостью обезьяны вскарабкался на верхушку столба. Снизу ему подали люльку, связанную из четырех посохов. Скаут прикрепил ее к натянутому над площадью канату, сел верхом и на глазах восторженных ребятишек поплыл по воздуху. Кто-то крикнул: «Оборвется!», и люлька в самом деле сорвалась с каната. Скаут вывалился на мостовую, и все увидели, как его лицо залилось кровью. Мало кто заметил, что то была не кровь, а клюква, которой «пострадавший» сам себя намазал.

Санитары спешили на помощь. Связист с помощью двух флажков передал в другой конец площади о несчастье. Из палатки с красным крестом четверо скаутов вытащили носилки и бегом кинулись к месту происшествия. «Раненому» перевязали лицо и голову, положили его на носилки и понесли к палатке.

Мальчишки кричали: «Разбился! В больницу понесли!»

— Как тебе нравится этот спектакль? — услышал Мустай голос паренька, стоящего под деревом.

— Представь себе, интересно, — ответила ему девушка в голубой сатиновой кофточке со знаком «КИМ» на груди.

— Чем?

— Не знаю. Есть у них какая-то завлекающая сила. Смотри, сколько людей собралось.

— Маскируются… Белую лилию закрыли пятиконечной звездой.

— Только Георгия Победоносца забыли переделать в буденновца, — усмехнулась девушка.

Парад скаутов закончился. Они свернули палатки, построились в ряды и пошли под звуки оркестра.

2

Мустай вернулся на берег Оки, где оставил свою обессилевшую от голода родную эни.

Она сидела у самой воды, и легкая волна чуть накатывалась на ее опухшие ноги. Мустай отдал матери селедочную голову. И та стала есть, глядя перед собой безучастными, выцветшими от слез глазами.

В некотором отдалении от них на огородах работали комсомольцы. Оттуда доносились веселые голоса:

— Эй, Самара, качай воду!

От реки до самой деревни Ромоданово тянулись грядки, покрытые рядами капустной рассады. Комсомольцы поливали их с помощью пожарного насоса. Четверо парней в засученных до колен штанах, загорелые, без рубах, качали помпу. Один стоял в воде и поддерживал хлюпающий хобот полярного рукава, чтобы не засасывало в него речной ил. Мустай подумал, что этот паренек здесь главный. Он изредка взбегал на высокий берег и громко кричал девушкам, готовившим обед:

— Эй, там, на кухне, поскорее шрапнель варите! А то у ребят кишки марш играют!

Увидев Мустая, он спросил: