Судьба Илюши Барабанова

— Не все сразу, — сказал он. — Становись в затылок, покажу, как солдаты выбивают дробь.

К удивлению и восторгу ребят, Петр Николаевич расстегнул старенький парусиновый портфель и вынул оттуда две барабанные палочки.

— Ребята, — начал он торжественно. — Барабан — не игрушка. Это оружие. Видели вы, как стройно маршируют красноармейцы под звуки барабана? Почему они идут так гордо? Это барабан зовет их. Человек делается смелее, когда плечом к плечу шагают товарищи… Словом, давайте учиться барабанить. Кто первый? Подходи.

Быть может, вышел бы толк из этого первого урока, если бы ребята не толкались, не вырывали палочки друг у друга. Петр Николаевич поднял кверху обе руки.

— Сдаюсь. Так я оглохнуть могу. Выберите старшего, и пусть он отвечает за барабан.

— Илюшку выбираем!

— Если он сам Барабанов, то пусть барабанщиком будет, — отозвался шуткой Егорка.

— Он у нас всегда главный, — подхалимски проговорила Варька и даже погладила Илюшу по плечу. — Дай мне постучать. Я тихонько, — шепнула она.

— Хватит! — отрезал Илюша и запер барабан в шкаф. Ему и самому хотелось научиться выбивать дробь, но порядок есть порядок.

С того дня Илюша всюду, где бывал, не переставал выстукивать палочками: по забору, по деревьям, по ведрам в сенцах.

— Ты что, очумел? — не выдержала бабушка. — Зачем колотишь палками по горшкам да ведрам?

— Барабанить учусь.

— В солдаты собрался?

— В пионеры, — ответил Илюша, боясь, что бабушка догадается, что пионеры все равно что комсомольцы, а к ним она относилась недоверчиво.

— Что еще за пинанеры? По садам, что ли, лазить?

— Нет, бабушка, охранять их.

— Гм, сторожа, значит? — не то спросила, не то заключила бабушка, как видно решив, что между грохотом в барабан и охраной садов есть связь.

Не зря говорится в народе, что любовь к делу — половина успеха. Илюша с таким усердием барабанил, что овладел этим искусством на зависть всем ребятам. Теперь он сам учил других. Все его слушали и восхищались — до чего четко выходило у него. Илюша мог на барабане, как когда-то Ваня на ложках, выбивать комическую дробь, подражать плясовым ритмам, бегу лошади, унылой монотонности дождя.

— Покажи, как гром гремит, — просили ребята.

Илюша вскидывал палочки и, стуча ими, объяснял:

— Сначала солнце светит… А вот подул ветер. — Илюша менял ритм, и было похоже, что нарастает буря и где-то слышны раскаты грома. — На небе тучи показались. А это Илья-пророк едет по небу на колеснице…

…Ребятишки весело смеялись.

— А теперь покажи, как пацаны в чужой сад за яблоками лезут.

— Можно, — согласился Илюша и начал сочинять: — Сад был поповский. У попа была собака, но он все равно боялся, как бы не украли яблоки… Но воришки все-таки залезли. Вот яблоки падают… Попадья с ухватом бежит… А вот это собака гавкает.

— Ну и ловко! Молодец, Илюшка, прямо артист!

3

На старенькой, полинявшей от солнца и дождей двери Клуба коммунистов белел листок бумаги:

«Запись в отряд юных пионеров на втором этаже. Принимаются мальчики и девочки от 10 до 14 лет. Бюро РКСМ».

Отряд! Что-то значительное и таинственное было в этом слове. Невольно вспомнилась любимая комсомольская песня:

Под тяжким разрывом гремучих гранат
Отряд коммунаров сражался…

Предполагали создать первый отряд пионеров из тридцати человек, но явилось больше сотни. Босоногие, в обтрепанных штанах, в мамкиных юбках, они шумели, спорили.

— Почему меня не хотите записывать?

— У тебя отец служащий. А мы пока принимаем детей рабочего класса.

— А ты куда прешь? В церкви служил…

— Пиши, не разговаривай! — приказал Степа, чувствуя за своей спиной Илюшу и друзей-соратников по борьбе с богом. Уж кто-кто, а Степа завоевал право быть пионером. Это его громкоговоритель стоял теперь в нардоме, и все слушали железную башню имени Коминтерна!

— Степку запиши, — сказал Илюша пареньку. — Он у нас первый коммунар.

Ребята из Острожка боязливо перешептывались:

— А кто такие пионеры?

— Те, кто за Лениным идут… — объяснил Илюша. — Мировую революцию будем делать.

Первыми записали Илюшиных коммунаров. Приняли Мустая, записали Надю Азарову, а по настоянию Варьки — Дуняшу с Солдатской улицы. Правда, она побаивалась признаться, что верит в бога, но Варька поручилась за подругу.

Не обошлось без курьезов. Левка ни с того ни с сего отказался записываться в пионеры.

— Ты что, струсил? — спросил Илюша. Ему было обидно и непонятно: ведь Левка первым записался в кружок «Долой монахов!».

— Трусом не был и не буду, — ответил Левка.

— Тогда объясни…

— Ну вас… Митя говорит: уши надо мыть, драться нельзя. Для чего же тогда кулаки?

Митю Азарова партячейка назначила вожатым. Фрида и Валя стали звеньевыми. На них пионеры смотрели с завистью — на груди у звеньевых пламенели красные косынки.

— Почему нам не выдают? — возмущались ребята.