Судьба Иерусалима

Он уедет из Бостона на юг… куда-нибудь. У него в банке есть больше тысячи долларов. Мать всегда говорила, что он очень экономный. Он мог взять эти деньги и жить на них, пока не найдет работу и будет работать день и ночь, чтобы забыть то, что случилось — вкус ружейной смазки и запах собственной мочи.

— Добрый вечер, мистер Брайент.

Кори сдавленно вскрикнул и уставился в темноту, ничего вначале не видя. Ветер раскачивал ветви, заставляя тени плясать по дороге. Внезапно его глаза увидели среди теней что-то более четкое, стоящее у каменной стены, оделяющей дорогу от фермы Карла Смита. Тень напоминала человека, но было в ней что-то… что-то…

— Кто вы?

— Ваш друг, мистер Брайент.

Тень выступила вперед. В призрачном свете Кори разглядел мужчину средних лет с черными усами и яркими, необычайно глубокими, глазами.

— Вам не повезло, мистер Брайент.

— Откуда вы знаете про мои дела?

— Я много знаю. Это моя профессия. Закурите?

— Спасибо, — он благодарно схватил протянутую сигарету и сунул ее в рот. Незнакомец зажег огонь, и при свете спички Кори увидел, что у него выступающие славянские скулы и черные волосы, зачесанные назад от высокого бледного лба. Потом спичка погасла, и Кори вдохнул острый аромат. Итальянская сигарета, отметил он, но это лучше, чем никакая. Он начал немного успокаиваться.

— Кто вы? — повторил он свой вопрос.

Незнакомец засмеялся неожиданно звучным смехом, который поплыл в воздухе, как дымок сигареты Кори.

— Имена! — сказал он. — О эта американская страсть к именам! Купите у меня машину, потому что я — Билл Смит! Обедайте у меня! Смотрите меня по телевизору! Моя фамилия Барлоу, если вам от этого легче, — и он опять рассмеялся. Кори почувствовал, что его шубы тоже расползаются в улыбке, и почему-то испугался. Все его несчастья показались далекими и малозначащими в сравнении с искрами смеха в этих темных глазах.

— Вы ведь иностранец? — спросил Кори.

— Я из многих стран, но лично мне. Эта страна… этот город… представляется полным иностранцев. Понимаете? — он опять рассмеялся во все горло, и Кори на этот раз присоединился к нему.

— Иностранцев, да, — продолжил он, — но очень симпатичных, полнокровных и полных жизни. Знаете ли вы, какие у вас в городе прекрасные люди, мистер Брайент?

Кори только хмыкнул, немного смущенный. Но он не мог оторвать глаз от незнакомца.

— Они никогда не знают голода или нужды, ваши люди. Уже два поколения они ничего такого не испытывали, да и раньше это было, как голос из дальней комнаты. Они думают, что знают боль, но это боль ребенка, который уронил на землю свое мороженое. Во всем этом нет — как это по-английски? — томления. Они весьма энергично пьют друг у друга кровь. Вы в это верите?

— Да, — сказал Кори. Глядя в глаза незнакомцу, он видел многие вещи, и все они были удивительны.

— У вас страна парадоксов. В других странах, если человек много ест день за днем, он делается толстым… сонным… свиноподобным. Но здесь… чем больше у вас есть, тем вы агрессивнее. Понимаете? Как мистер Сойер. Имеет так много и не может уделить вам какие-то крохи со своего стола. Тоже как ребенок, который отталкивает другого от торта, хотя см не может его съесть. Разве не так?

— Так, — кивнул Кори. Глаза Барлоу смотрели так понимающе. Все видится на…

— Все видится на расстоянии, так?

— Так! — воскликнул Кори. Он поднял палец в знак полнейшего согласия. Забытая сигарета выпала из его руки и, дымясь, упала в траву.

— Я давно мечтал о таком тихом месте, как ваше, — вдохновенно продолжал незнакомец. — Я мог бы поехать в большие города, но что я найду там? Пфф! Перебегать улицу! Дышать вонючим дымом! Общаться с тупыми, лишенными воображения, дилетантами, чье общество — как это? — ах да, омерзительно мне! Разве можно сравнить сельскую простоту с холодной изощренностью большого города… любого города Америки? Нет! Нет и еще раз нет! Я плевал на ваши города!

— О да! — прошептал Кори.

— И вот я приехал сюда, в город, куда меня пригласил один замечательный человек, теперь, к сожалению, безвременно ушедший из жизни. Люди здесь все еще полнокровны, они так наполнены агрессивностью и тьмой, что для этого нет английских слов. «Покол», «Вурдалак». «Эйялик». Понимаете, о чем я?

— Да, — прошептал Кори.

— Люди здесь не заковали жизненную силу, полученную от матери-земли, в оболочку из стекла и бетона. Их руки глубоко погружены в воды жизни. Они вырывают жизнь из чрева земли! Разве не так?

— Так!

Незнакомец одобрительно хмыкнул и положил руку на плечо Кори.

— Ты славный парень. Славный и крепкий. Я думаю, ты не хочешь покидать этот чудесный город?

— Нет…, — прошептал Кори, но внезапно его охватили сомнения. Вновь вернулся страх. Но нет… разве этот человек может ему повредить?

— И не надо! Оставайся здесь всегда!

Кори, дрожа, смотрел, как голова Барлоу клонится к нему.

— И ты еще отомстишь тем, кто не хочет поделиться с другими!

Кори Брайент ступил в реку забвения, и ее воды поглотили его, и они были красными.

10

В девять вечера, когда ходячие больные собрались у телевизора, телефон у кровати Бена зазвонил. Это была Сьюзен, и голос ее дрожал.