Судьба гусара

– Не, не зовет, – юноша покачал головой и хитро прищурился. – Яков Петрович меня к вам направил. Для помощи!

Услышав такие слова, Давыдов едва подавил улыбку:

– Ну, с таким-то помощником мы тут быстро всех на чистую воду выведем!

– Ну, я, конечно, мало что знаю, – парнишка потупился. – Но, возможно, пригожусь. Хоть куда сбегать или что еще…

– Ладно-ладно, не обижайся, – утешил парня Дэн. – Не боги горшки обжигают. Ну, коли уж помочь хочешь, так глянь на складе… Ничего здесь подозрительного не видишь?

– Да ничего, – корнет пожал плечами. Синий «гродненский» доломан с голубоватой опушкой очень шел ему, даже делал немного взрослее.

– А это вот – от шампанского мокро? – чуть погодя уточнил корнет.

– Ну да, от шампанского. – Давыдов покивал, гадая, к чему бы такой вопрос. – Уж не от водки точно. У тебя голова-то, кстати, как? Не болит от вчерашнего?

– Немножко кружится, – снова засмущался Антон Иваныч. – А шампанского сколько бутылок было?

– Да целый ящик. Вон он, гляди.

– Тогда непонятно… – Тошка задумчиво покусал губу. – Непонятно – почему так мало? Лужа-то вон так себе. А должна быть ого-го! Да и стенки бы забрызгало. И стекла бы улетели подалее. Это ж не простое вино – это ж шампанское! Оно ж играет.

– Так-так, – мигом почувствовав что-то важное, насторожился Дэн. – Давай, продолжай… и скажи, откуда ты про шампанское знаешь? Раньше разбивал?

Корнет покраснел и, шмыгнув носом, признался:

– Не, не разбивал. А года три назад как-то с дружками отпили, водички налили да обратно бутылку закрыли. Той же пробкой, аккуратно. А она, пробка-то, потом же вылетела! Матушка сразу догадалась, что к чему… ох, нам тогда и влетело!

– А сколько вам тогда было?

– Да двенадцать годков… да…

– Поздравляю вас, корнет! Вы – юный алкоголик.

Давыдов расхохотался и, хлопнув парня по плечу, снова стал необычайно серьезным:

– Значит, если по-твоему судить… бутылки, прежде чем разбить, открывали?

– Ну да, господин штабс-ротмистр, открыли, а потом закрыли. Зачем только? Черт поймет… Погодите-ка! Вдруг да там не шампанское, а водица?

Денис не успел и слова сказать, как мальчишка быстро нагнулся, мазнул ладонью по лужице и, облизав пальцы, задумался.

– Не, не вода. Шампанское. Но какой-то странный привкус… Ну-ка, еще…

– Стоп! – быстро склонившись, Давыдов ударил корнета по руке. – Не надо больше пробовать. И вообще, иди-ка лучше руки вымой… или вытри, вон об снег.

– Так снег-то, господин штабс-ротмистр, грязный. Весна!

– Вымой, говорю! – настоял на своем Денис. – И пальцы в рот не суй.

– Ну, я тогда вон, у колодца…

– Давай…

Пока непрошеный помощник ходил мыть руки, Дэн думал. Бутылки явно открыли… и потом закрыли. Зачем? Чтобы добавить яд и отравить господ офицеров во главе с самим командующим? Но… зачем тогда явиться вновь и все отравленные (допустим – отравленные) бутылки разбить? Не вяжется что-то. Где логика? Или – тот, кто залил, и тот, кто разбил – это разные люди? А поискать!

– Вон там домишки, видишь? – дождавшись возвращения корнета, Давыдов показал рукой. – Левый – мой, правый – твой. Спрашивай во всех подробностях – кого в прошедшие сутки на дороге видели.

Выслушав, Тошка замялся:

– А как же я у них-то спрошу, господин штабс-ротмистр? Я ж финского-то не знаю, а они по-русски не понимают.

– Вот это да, – озадаченно покивал гусар. – Вот это верно заметил… Та-ак… Толмач у нас, кажется, есть… переводчик!

– Ну да, при штабе. Дядя Сеня Чухонец.

– Так ищи его скорей!

Раз уж на всех выискался лишь один толмач, так пришлось уж действовать вместе. Сначала вошли в ту избу, что располагалась от склада налево, потом – в следующую. В левой избе хитроглазые финны ничего интересного не поведали, все больше отмалчивались и если и видели кого, то не говорили. В правой же – повезло куда больше. Полковника Кульнева там сильно уважали. Как и многие уже по всем здешним местам.

– Шибко нашего командира хвалят, – толмач Сеня Чухонец пригладил бороду. Был он из простых крестьян-финнов, что проживали под Петербургом с давних времен и считались свободными. Жили, работали на себя, все подати государству платили исправно и никакому помещику не принадлежали.

– Voi, Kyllä, Kyllä! – крестьянин тотчас же закивал, – Eversti Kulnev erittäin hyvä ihminen, todella! Jos kaikki Venäläiset ovat kuin Ruotsalaiset!

– Говорит – очень хороший человек полковник Кульнев, – перевел толмач, – Коли все бы русские такие были – так лучше шведов.

В горнице собралась уже почти все семейство. Глава семьи – кряжистый круглоголовый финн лет пятидесяти – Хейки Макилайнен, его дородная супруга Лииза и три дочки-подростка, их имена Давыдов не спрашивал. Еще имелся сын, старший, но тот третьего дня еще уехал вместе с другими местными мужиками за лесом.

– Леса полковник Кульнев разрешил брать, сколько понадобится, – вновь перевел Сеня Чухонец. – Он вообще местных привечает. Не только солдатам своим отец родной, но и всем добрым людям – друг и защитник.

– Ну, так то всем известно, – усмехнулся Денис. – Спроси-ка, видели ли они кого-то у склада. Вчера днем… и ближе к вечеру.