Судьба генерала

Он объяснил немцу, что всё напутал великий князь. Будберг посмотрел на умоляющего прапорщика, выругался и согласился. Они выехали с мызы и двинулись в покрытую туманной мглою неизвестность. Но вскоре добрый немец стал подозревать какой-то подвох. Они ехали в кромешной тьме по просёлочной дороге. Накрапывал дождик, где-то вдали начали подвывать волки, а вокруг ни души, ни огонька.

   — Далеко ли селение с прекрасными конюшнями, господин Муравьёв? — начал со всё возрастающим подозрением допытываться немец.

   — Близко, не беспокойтесь, господин полковник.

   — А как оно называется?

   — На что вам знать это, Карл Васильевич? — через силу улыбался прапорщик, моля про себя Бога помочь ему достойно выпутаться из того жуткого положения, в которое попал. — Вы сами скоро увидите, какой у вас будет славный ночлег.

   — Но ведь ночь уже на дворе, вернее в поле, а дворами пока что и не пахнет, — ворчал Будберг.

   — Сейчас приедем, — уверенно врал Николай и с ужасом всматривался вдаль. — Господи, пошли же нам хоть какую-нибудь задрипанную деревушку, ведь кирасиры со злости зарубят меня, как поляки Сусанина, своими палашами, вон у полковника какая злая физиономия!

И тут Бог услышал молитвы молоденького прапорщика: выглянула луна и осветила впереди высокую колокольню и большой помещичий дом, вокруг него толпились многочисленные хатки.

   — Видите, какое славное местечко, какой дом! Тут вы найдёте конюшен на весь полк, и будет вам славный ночлег. — Николай поскакал вперёд.

Узнав название села, вернулся.

   — Рекомендую вам, Карл Васильевич, местечко Малые Вилишки с огромной мызой и славным хозяином.

Полковник Будберг расплылся в довольной улыбке и поблагодарил прапорщика. Николай вернулся на мызу, где расположился штаб корпуса. В большом, просторном зале с высокими потолками из потемневших от времени дубовых балок горел камин. Там вспыхивали и гасли несколько поленцев, освещая ближайшие массивные, из чёрного дерева стол, стулья и кресла мрачными красноватыми отблесками. Со стен на спящих прямо на полу на охапках соломы и сена офицеров, укрытых по походному шинелями, поглядывали с портретов, развешанных по стенам, какие-то мужчины и женщины в старинных одеждах. Было тихо. Кое-кто похрапывал, из тёмных углов иногда доносился чей-то шёпот. Изредка вспыхивала спичка: кто-то закуривал трубку.

Николай доложил Куруте, который уже был в халате с ночным колпаком на голове, о благополучном расквартировании кирасирской дивизии, описал в красках и сопутствующие этому приключения. Многоопытный полковник улыбнулся.

— Не беспокойтесь, я завтра поговорю с великим князем, и думаю, всё обойдётся. — К концу тяжкого дня полковник уже не жужжал, а слабо попискивал. — Вон ваш брат в том углу уже спит, не будите его, он очень умаялся, да и мне пора спать, прощайте, Николай Николаевич, отдохните и вы. — Кутаясь в тёплый цветастый халат, Дмитрий Дмитриевич поплёлся в соседнюю комнату.

Но Николаю не спалось: слишком много переживаний за один день! Он вышел во двор, накрошил кирпича, вернулся в залу, зажёг свечку и стал чистить пистолеты, расположившись у камина. Здесь его и сморил всё-таки сон.

Утром Муравьёва разбудило яркое солнце, бьющее в огромные, не зашторенные окна залы. Вокруг уже сидели и вяло прохаживались офицеры, покуривая утренние трубки. Раздавались их повелительные голоса, обращённые к слугам: «Кофею, быстро!» Николай вышел во двор. Здесь стояла та же утренняя суета. Пахло мокрой зеленью, сиренью, доцветающей у крыльца. Тянуло дымком от бивачных костров, слышалось ржание коней, сиплая ругань кирасир. Кто-то бесцеремонно хлопнул прапорщика по плечу. Он обернулся. Рядом стоял великий князь.

— Ладно, Муравьёв, не вешай носа. Ты же в кавалерии служишь, а не в институте благородных девиц гладью платочки вышиваешь. — Константин Павлович потянул воздух своим курносым носом. — Хотя я и не прочь оказаться сейчас среди этих девиц, женского пола уже недели три не нюхал, даже забыл, когда последний раз... — Наследник престола отпустил матерное словцо и, запахнув длинную кавалерийскую шинель, пошёл, громко лязгая шпорами в дом, хрипло выкрикивая: — Где кофей, Пономарёв, я тебя спрашиваю, чёрт вас всех слуг побери вместе взятых?!

Вслед великому князю катился волнами грубый хохот довольных конногвардейцев-офицеров. В отличие от надменных кавалергардов, они души не чаяли в своём командире.

4