Судьба драконов в послевоенной галактике

– Кончай глумиться и стебаться, – рассердился Валя, – сойди с колеса, дай отсюда уехать.

– Да катитесь вы отсюда колбасой, – немного обиделся Пауль и спрыгнул вниз.

Валентин Аскерханович постучал в крышу кабины, дескать, поехали.

И мы покатили вдоль кадок с пальмами.

Впрочем, я еще успел услышать, как Ден радостно вопит, размахивая лейкой:

– Ббте! Кликуха есть! Пародист будет "Ббте".

– Засветился, – с удивившей меня печалью выдохнул Валентин Аскерханович.

– Как это, – сказал я, – полковник быстро и тихо ушел.

– Пиздей-то? – переспросил Валя. – Да, он у нас мастак по уходам-приходам, херак – и нету его, херак – и тут он. Бегунок, – и Валя, усмехнувшись, добавил:- Ббте…бегунок.

Дружелюбный тон Валентина Аскерхановича меня нимало не обрадовал, скорее насторожил. Но Валя, казалось, в самом деле помягчел к нам после скандала с полковником.

– Слышь, – обратился он ко мне. – Ббте, пародист, это правда, что ты семь русалок выловил?

– Меня зовут Джек Никольс, – твердо сказал я.

– Ббте, – покачал головой Валентин Аскерханович, – Пауль прав. Ты очень борзой. Тебе здесь не прожить. Слышь, Ббте? Ты не в карантине, это в карантине можно было даже сержанта жизни обучать, а в Северном, – Валя шмыгнул носом, – я вот тоже гордый был, уставник был.

– Я не гордый, – сказал я, – я просто – Джек Никольс.

Грузовик миновал кадки с пальмами, возле одной из которых сидела рыжая собачонка с лихо торчащим одним ухом и горестно повисшим другим, так что вместе они напоминали знаки восклицательный и вопросительный в конце гневного восклицания – и понесся вдоль стены с множеством разнокалиберных дверей.

Потолок здесь был так высок, что не диво было увидеть под ним птиц и в какое-то мгновенье забыть, что ты в подземелье.

Птицы, и в самом деле, метались вверху.

Валентин Аскерханович проследил мой взгляд и кивнул:

– Тут дыры неба – неподалеку.

Пару раз в карантине я видел длиннющие, уходящие вверх, суживающиеся вверху сияющей иголкой, звездой туннели – "дыры неба".

– Ну, – продолжил Валентин Аскерханович, – еще из пещер поналетели, там такие летающие крокодилы с бегемотами водятся, – Валя хмыкнул, – Пиздей Пиздеич кадок с пальмами наставил, вот они и поналетели, позасрали здесь все.

– Он, я вижу, – осторожно спросил Диего, – у вас вообще живность любит?

– Юннат, – скривился Валентин Аскерханович, – юный натуралист. У него в штабе, в кабинете, хомяк живет и попугай. Попугай дурной такой, ни хрена слов не знает. Пиздей Пиздеич его учил-учил: и "попка-дурак", и "Антоша хороший" – скорее бы хомяка выучил разговаривать, тупой, блин, попугай оказался, как бревно…

Грузовик остановился. Валентин Аскерханович заколотил в крышу кабины:

– Дальше, дальше, Витек. Этих раздолбаев в к нам определили.

Грузовик фыркнул и поехал.

– Эт, – Валя покачал головой, – совсем Витек мышей у нас не ловит. Видел же, что Пиздей Пиздеич недоволен, а тормозит у первой… Слышь, Ббте, Ббте, оглох? Ты не обижайся, у нас у всех кликухи. Вон даже Гордей Гордеича Пиздей-Пиздеичем прозвали.

– Валентин Аскерханович, – вежливо поинтересовался я, – у вас какая кликуха: п…бол или мудозвон?

На сей раз Диего не стал вмешиваться, и мне удалось отбить удар.

– Блин, – в бешенстве заговорил Валентин Аскерханович, – блин, да ты еще и драться умеешь? Ббте… пародист… К нему по-человечески, а он… драться умеет… он, – Валентин Аскерханович покрылся от волнения пятнами, – ругается. С ним нормально разговаривают, а он – оскорбляет. Ты сам – п…бол. Вот!

Грузовик остановился как раз, когда Валентин Аскерханович произносил "вот". Это вышло настолько забавно, что я рассмеялся.

Валя еще раз махнул кулаком, я ответил.

– Брэк! – услышали мы резкий, не слишком приятный высокий голос.

В кузов заглядывал здоровенный мужик с тоненькими, аккуратно пробритыми усиками.

– Мишель, – морщась от боли, сказал Валя, – вот пополнение привез. Ты – за дежурного?

Мишель помолчал, потом спросил:

– Это они что же, всю дорогу тебя так мудохают?

– Нет, – начал объяснять Валентин Аскерханович.

– Понятно, – перебил его Мишель, – делают перерывы, чтобы отдохнуть… Ну, капитан ты, самый здоровый, подь, капитан, сюда…

Мишель спрыгнул с колеса и ждал меня внизу.

– Это такая борзота, – пожаловался Валентин Аскерханович, – он и полковника на хер послал.

– Правильно сделал, – кивнул Мишель, – туда ему и дорога… Знаешь. что он сегодня сделал?

– Ну?

– "Летающего воробья" выпустил… Здоровый, – крикнул мне снизу Мишель, – быстро вниз прыгай, сейчас меня будешь посылать.

– Как же это он, – искренно ужаснулся Валя.

– Мудак, – объяснил Мишель, – на волю птичку выпускаю…

Я спрыгнул вниз – и тут же получил в живот, в грудь, в скулу – удар за ударом.

Я упал и скорчился, стараясь не стонать от боли, закрываясь руками от возможных ударов.

На какое-то мгновение боль застила все мое существо, и я не расслышал, что говорил Мишель. Потом услышал:

– …Привезли, все нормально, а этот мудак открывает клетку, я, говорит, думал, это – птичка…

– А, – догадался Валя, – так это за "летающим" все сорвались?

– Сорвались, сорвались, – подтвердил Мишель и тронул меня за плечо, – вставай, приехали.