Судьба чемпиона

— Нет, не стану. Не люблю так. Уходить, как умирать — ух, и нету!

Она засмеялась. И взгляд её детски-чистых глаз наполнился грустью.

— Все проходит. Спорт — тоже.

— Но вы достигли такой высоты...

— Да, у меня были надежды. Теперь их нет. А на вторых ролях — не хочу.

— Почему теперь? Что произошло?

Галя повернулась к нему, смотрела в глаза, потом взяла Костю за руку, прислонилась к его плечу.

— Я вас люблю,— сказал он ей на ухо.— Очень...

Она теснее к нему прижалась. Он продолжал:

— Но я уже не молод. А вы такая юная. Я в прошлом пил, попадал в милицию.

— Это скверно, ужасно, что вы пили. Но это позади. И я в вас верю, как в себя. Пить вы никогда не будете.

Нежно прикоснулась к нему щекой:

— Я люблю тебя. Люблю... Это так хорошо, что мы встретились.  У  меня  будет  муж  чемпион  мира.  Я  буду  гордиться вами.

Грачёв улыбнулся. Привлёк её, поцеловал.

Они объявили о своем решении отцу, получили благословение и стали встречаться часто, почти каждый день.

Тренировки Галя бросила. Она ни с кем не советовалась, решила сама: со спортом покончить. Устроилась на курсы помощников мастеров при производственном объединении «Светлана». В Америке она кончила технологический колледж, здесь подтверждала диплом инженера.

Костя получил письмо от Вадима:

«Дорогой брат!

В Ленинграде всё было хорошо, я прошёл отборочные соревнования и готовился занять призовое место, может быть, как ты, стать чемпионом, но судьба рассудила по-своему. Я выпил, кого-то задел на улице и попал в милицию. История банальная, помнится, и ты в такую попадал. Но как раз в это время у нас пошли большие строгости с пьянством и командование решило на мне отыграться. Ударим, мол, одного — другим будет неповадно. И ударили. Я вылетел из армии и очутился на воле. Хорошо тренер по боксу взял меня в ассистенты, сказал: «Не будешь пить вовсе — и сам станешь тренером».

Мы с ним поедем по городам, будем работать в Ярославле, Барнауле, Тюмени, Белогорске, что на Амуре, и доберёмся даже до Чукотки.

Ты и весь свет считаете меня пьяницей, а я им никогда не был, пью в меру, не больше, чем другие.

Жду от тебя письма, может, что посоветуешь.

                         Твой Вадим».

В тот же день Костя послал ответ брату. Вот что он писал:

«Ты меня уверяешь и всех других тоже, что пьёшь в меру, ”не больше, чем другие“. Но дело не в том, сколько пить, когда пить и с кем пить, вопрос нужно ставить так: пить или не пить. ”Есть ситуации,— говорил ты мне во время наших бесед на эту тему,— когда нельзя не выпить“. Да, такие ситуации есть, но только для тех, кто допускает саму мысль о винопитии, считает это занятие нормальным, разумным, и пьёт по убеждению. Ты просишь моего совета — вот он: не пей! И выброси из головы саму мысль о допустимости винопития. И тогда вся жизнь для тебя переменится, ты вырастешь в глазах других. Непомерно вырастешь! — даже во мнении вчерашних собутыльников. Твой поступок обретёт силу примера, поднимется до степени акта гражданского значения. Что же до женщин, то для них в мужчине одно только качество — трезвость — способно искупить многие другие недостатки. Трезвый мужчина для них олицетворяет силу и надёжность. Женщина инстинктом матери чувствует в нём опору и защиту для будущей своей семьи.

В городах, в которых ты будешь, есть замечательные специалисты по отрезвлению. Вот они: в Ярославле — Петр Иванович Губочкин; в Барнауле — Надежда Ивановна Шестакова, Ольга Михайловна Свирцова; в Тюмени — Зимфира Мидхатовна Юсупова, Лариса Алексеевна Пашнина; в Белогорске — Николай Трифонович Дегтярев, а в Анадыри крепкий союз ”Трезвая Чукотка“ сколачивают Валерий и Лариса Выквырагтыргыргины.

Постарайся встретиться с кем-то из них и пройти весь курс, который они тебе предложат. Метод Шичко — надёжен и проверен временем.

Подумай об этом, дорогой братишка. Ты один у меня остался из родных, и я не могу желать тебе плохого. А за категоричность совета прости; я в жизни многое изведал сам, и мои прошлые потери, может быть, дают мне некоторое право советовать, тем более родному брату».

Два месяца Георгий жил на даче Очкина. Вместе с Грачёвым ходили на работу, в кино, а в день зарплаты шли на квартиру Георгия. Он выкладывал жене получку, оставлял себе на еду и дорогу.

Денег получал много — в бригаде Георгий хоть и был учеником, но все работали в один наряд, получали поровну. Попервости дрожали руки, ничего не умел, Александр и Константин учили, терпеливо ждали, когда из человека выйдет накачанный в организм за несколько лет пьянства хмель. Руки становились крепче, появлялась сметка и рабочая цепкость. Очкин, проходя по участку, замедлял возле Георгия шаг, наблюдал за его работой. Он один понимал тайный замысел Грачёва: победить в очередной схватке, вырвать из пасти хмельного чудища ещё одну жертву.

Себя Очкин считал первой жертвой; и хотя ему было совестно сознавать себя жертвой, но своим сильным аналитическим умом он мог заключить: и он катился к роковой черте, и уж с ним свершилась катастрофа, но Костя — единственный из людей! — подал ему свою сильную руку, и он устоял.

Устоит ли этот бедолага?

Очкину хотелось, чтобы устоял.