Судьба боится храбрых

- Правильно, - сказал Пар Самай, - и теперь ответ стал полным. Оба ответа. Теперь ты видишь, что твой недавний вопрос был верным и эффективным решением?

- Да, учитель, - Тан тихонько выдохнул и расслабился.

- Но тебе следует поработать над контролем эмоций, - сказал Пар Самай, отворачиваясь, и Тим тихонько позлорадствовал про себя - ох, схлопочет этот Тан пяток плетей после ужина. В своем злорадстве, Тим был, конечно, неправ, но удержаться не мог. Ну, нечестно же - он тоже бы все как есть объяснил, ну так он же просто не знал, что там и как делается на этой дурацкой Воле в Бездействии! А Тан и рад воспользоваться, когда ему уже все разжевали. Так что правильно - можно и десяток всыпать - нефиг выделываться. Тим задумался и чуть не пропустил вопрос, опять адресованный ему.

- Так почему же стал возможным тот случай с улетевшим ученым? Тимоэ?

- Что? Ой! - опомнился Тим, загнал немедленно возникшую панику далеко вглубь себя и попытался собраться.

- Видимо, - сказал он, помолчал и продолжил, тщательно обдумывая каждое слово, - видимо, по каким-то причинам хозяин этого ученого разрешил ему... внедрение неправильной теории без предварительного согласования.

Пар Самай помолчал, разглядывая Тима взглядом энтомолога, изучающего под лупой любопытный экземпляр какого-нибудь насекомого. Тим молча потел.

- Правильно, - сказал, наконец, учитель и отвел взгляд. У Тима словно гора свалилась с плеч, но даже пошевелиться себе разрешил не сразу - не то, что облегченно вздыхать. Хоть и хотелось.

Пар Самай принялся подробно рассказывать о том, как устроена эта их система контроля над учеными. Среди последних, оказывается, тоже существовала четкая иерархия - некоторым позволялось довольно много, но и спрос с них был побольше. А испытывать свою теорию на себе, как это сделал тот злосчастный исследователь стратосферы, у местных ученых являлось не просто хорошим тоном, а вообще единственно приемлемым. Если же теория требовала отработки на множестве людей, в качестве подопытного материала использовались тоже ученые, только проштрафившиеся - те, чьи теории несколько раз подряд признавались (или оказывались) нежизнеспособными. 'Надо бы и у нас такую систему ввести', - подумал Тим, - 'не можешь придумать ничего полезного - становись подопытным кроликом для более умных коллег. Вот наука бы зашевелилась'. И хмыкнул тихонько. Но потом стало не так интересно - учитель принялся подробно описывать иерархию здешних ученых и Тим заскучал. Все равно запомнить всю эту чересчур сложную систему местной науки он бы не смог. А Пар Самай, словно этого было мало, еще и называл поименно каждого занимающего ту или иную должность и расписывал его успехи на научном поприще. Тим полчаса с трудом удерживался от того, чтобы не начать зевать, потом урок кончился. 'Вот спросит он на следующем уроке - как зовут Второго Надзирающего по Округу Зилай - будет мне опаньки', - подумал Тим про себя, но почему-то без особого беспокойства. Спросит - так спросит. И хрен с ним.

Второй урок - после обеда - вела женщина. А может, и не женщина - ее(?) принадлежность к прекрасному полу выдавал только голос - мощное красивое контральто. (Всякие такие названия Тим знал, потому что полтора года в хор ходил, пока не бросил. Мама тогда, правда, распсиховалась - но он все равно больше не пошел - надоело. Да и не мужское это дело - в хоре петь.) Короче, голос у тетки был зачетный, а в остальном она как-то на женщину и не тянула. Голова была лысая, как коленка; лицо вполне могло быть и мужским, а грудь у нее если и была, то не слишком большая и совершенно теряющаяся в складках одежды. Да Тим особо и не всматривался - поймет еще неправильно... страшно представить просто. Вообще, за время пребывания в этом странном мире он еще не встречал ни одной женщины, которая была бы похожа на женщину в понимании Тима - одета красиво, с фиругой, прической, ну и вообще. И даже если они здесь и были, то уж видимо, не в школе. А слуги и крестьяне, те и подавно выглядели как серая масса, про них скорее можно было сказать 'оно'. Видимо, про любовь, романтику и прочие радости взаимоотношения полов в этом мире ничего не знали. Да и знать не хотели. У них же шаретор, блин. Хотя дети явно на свет как-то рождались.

Предмет, как выяснилось, был новым не только для Тима - для всех. Если по остальным предметам Тим от одноклассников явно отставал, то здесь, как следовало из первых слов учительницы (представившейся как Фэй Раш), у него был шанс пойти вровень. Впрочем, из вторых слов стало ясно, что надеяться на это Тиму не стоит - училка принялась нести уже наскучившую Тиму пургу. Про волю, ее вложение, распределение, концентрацию сознания, силу мысли и прочую бредень, услышав которую, любой нормальный человек сделает понимающее лицо, сошлется на занятость и поспешит смыться. То, что Тим смыться не мог при всем желании и то, и то, что эта бредень вроде как оборачивалась правдой - роли не играло. Разум Тима серьезно воспринимать ее отказывался.