Судьба боится храбрых

- Тыясча, так тысяча, - повторил он громче, пуская лошадь быстрым шагом. В другое время он бы не преминул поглядеть по сторонам, может, даже свернуть с главной улицы и проехаться по переулкам, тем более, что посмотреть было на что - в Аль-Аоте Тим впервые в этом мире увидел что-то, к чему было применимо слово 'архитектура'. Некоторые, даже многие, дома уже не являлись просто стенами и крышей. Какие-то вычурные столбы несомненно декоративного назначения вдоль стен, рельефный рисунок самих стен, фигурные проемы окон - похоже, здесь дома имели чуть больше чем просто утилитарное назначение. Впрочем, как тут же отметил Тим, все нестандартные дома были старыми, да и их, похоже, никто не стремился поддерживать в хорошем состоянии - столбы везде были в явном некомплекте, стены потихоньку разрушались, а в оконных проемах частенько наблюдались явно не предусмотренные архитектором проломы. Все это Тим отмечал краем глаза, не сводя взгляда с пирмаидального здания в конце улицы. Главная улица Аль-Аота была спроектирована по общему для всех населенных пунктов этого мира принципу - улица, площадь, дом Хозяина. Только помасштабнее - дома по бокам в два этажа минимум, дорога - как Невский проспект, площадь в конце улицы - целое Марсово поле, да и сам дом Хозяина выглядит куда как презентабельно. Перед его входом Тим с удивлением даже две статуи обнаружил - две одетые в длинные робы пятиметровой высоты фигуры стояли по бокам от входа почему-то спиной к площади. Сам Дом Тысячи имен имел семь этажей, каждый этаж был, похоже, квадратным в плане и - немного меньше предыдущего, крышу самого верхнего этажа украшала еще одна, сильно избитая временем скульптура, которая, похоже, когда-то изображала летящую птицу. Теперь, правда, она изображала птицу бесклювую и бескрылую.

Тим усмехнулся, спешился у входа и пошел к статуям. Полное отсутствие народа на площади его удивило, но не насторожило - мало ли, может, у них принято. Статуи оказались безликими - выходящий из Дома человек тоже видел две фигуры, но уже обращенные спинами ко входу. Тим поудивлялся странной фантазии скульптора, потом вынул меч и вошел в полутьму Дома Тысячи Имен.

Он ожидал, что 'тысячи' волинов навалятся на него сразу, как он переступит порог, но внутренние помещения Дома пыли пусты и безжизненны. Нет, они не выглядели ненаселенными - даже, несмотря на обычный аскетизм местных жителей, следы пребывания в Доме большого количества людей скрыть было невозможно, да никто, пожалуй, этого сделать и не пытался. Тим обошел стандартные жилые комнатки, тихо недоумевая, куда подевались все их обитатели - может, поджидают его на следующих этажах?

Но второй этаж тоже был пуст. Здесь комнаты были побольше, попадались комнаты, уставленные свитками и всякими неясного назначения предметами, несколько квадратных залов со странными геометрическими рисунками на полу, и - опять ни души.

Третий этаж состоял из одной большой залы в центре, все стены которого были покрыты порядком истрепавшимися фресками. Тим направился к лестнице, кидая на стены быстрые взгляды - похоже, когда-то на стенах были изображены бытовые сценки из жизни народа Сай - крестьяне возделывают поле, маг размахивает руками над пентаграммой, воин пронзает мечом противника, и так далее. Тим уже поднялся на вторую ступеньку, когда одна из фресок вдруг приковала его внимание, заставив замереть на лестнице с поднятой ногой.

Толстяк со скорбной физиономией шел мимо схематически изображенной толпы, а из-под куполообразного его балахона торчало порядка десяти ног - две толстые, в центре, а остальные - маленькие, по бокам. Тим, чувствуя, как мурашки ползут по коже, спустился обратно, осторожно подошел к стене и потрогал фреску рукой. Посмотрел в стороны, и сердце его екнуло в груди. Привлекший его внимание рисунок, несомненно, изображал когда-то процессию. Время не пожалело труд древнего художника и процессия на стене осталась далеко не вся - сразу за толстяком шел большой пласт обвалившейся штукатурки, а за ним... за ним уже замеченные Тимом сражающиеся воины, несомненно, принадлежали той же процессии. Тим бросил затравленный взгляд дальше и отметил, что конец этой фрески сохранился - он приходился почти на самый угол зала и Тим ясно видел там белое полотно, посредине которого кто-то лежал. Тим машинально потер шрам под глазом и выдохнул. Облизывая вдруг пересохшие губы, явственно слыша собственное сердцебиение, он подошел к концу фрески. Всмотрелся и вздохнул облегченно - кого бы не изображала эта процессия, конец ее сильно отличался от увиденного Тимом во сне. Там восемь небрежно изображенных человеческих фигур несли белое полотно, в центре которого, вытянув руки вдоль тела и скрестив ноги, лежал, закрыв глаза, бородатый пожилой мужчина. Был он вырисован, в противовес несшим полотно фигуркам, с большим тщанием - художник даже ушные раковины не поленился изобразить. Тим вздохнул еще раз, покачал головой, успокаиваясь, и пошел к лестнице.