Судьба амазонки

Могучий, как вол, он поспешно повиновался. Хельгу бережно положили на разостланный на снегу плащ предводительницы, подбитый мехом. Вокруг потихоньку собирались люди. Дочь барона не обращала на подходивших никакого внимания. Все её мольбы и мысли были направлены на безжизненно лежащую страдалицу. Время остановилось для Архелии, а мир сузился до маленького пространства возле раскинутого роскошного плаща, где бледным пятном выделялось тело больной подруги. Бывшая госпожа отчаянно трясла Хельгу, тёрла озябшие на морозе руки и грудь, стараясь вдохнуть утерянное здоровье в её хладные члены. Оцепенение, в котором пребывала охотница, длилось недолго, но оно показалось Архи вечностью. Неизвестность страшила предводительницу хуже смерти. Наконец Хельга чуть повернула голову. Колдунья до боли сцепила пальцы своих старческих рук, словно это могло облегчить девушке борьбу с болезнью. Дочь барона втайне будила скрытые в красном кристалле лунулы силы, чтобы помочь подруге. Охотница открыла глаза и одними губами улыбнулась склонённым над ней испуганным лицам друзей.

– Жива, – с облегчением выдохнула Архелия.

Хельга некоторое время задумчиво смотрело в алеющее небо, затем осторожно повернулась на бок и села, опершись одной рукой на снег. Она вслушивалась в собственный организм.

– Боль ушла, – произнесла она, словно прощалась с любимым.

Охотница медленно поднялась, поддерживаемая подругами. Глаза колдуньи просветлели, из них полились слёзы радости.

– Я стою! – и снова исступлённый вопль вырвался из её груди, но на сей раз вопль радости. Он умчался ввысь к ярко сияющей в вечернем небе луне.

Старая женщина бросилась к излеченной ею девушке и заключила в объятия любимицу.

– Получилось, – повторяла она раз за разом, – получилось.

Окружившие их жительницы селения горячо поздравляли с выздоровлением. Людям казалось, что добрый знак дан свыше, чтобы ободрить уставших от рутины учений и тренировок юных воительниц. Архелия и Хельга снова были вместе, теперь не только в доме, но и за его пределами. Охотница постепенно приходила в норму под неусыпным контролем бдительной знахарки и верных соратниц.

Время текло незаметно. Приближалась весна. Архелия, не раздумывая, тратила имеющиеся средства на обустройство городища, приобретение лошадей, пропитание и одежду для прибывающих странниц. Полным ходом шли приготовления к предстоящей военной операции. Численность её отряда неуклонно росла, неспокойные времена в изобилии выбрасывали на дорогу смерти невинные жертвы. Междоусобицы, которые несли разорение, втягивали в замкнутый круг войн всё новые и новые народы. За кровью лилась кровь, озлобление душ вытесняло из памяти светлые лики богов. Разочарованные в старых верах и обрядах несчастные женщины часто оказывались у высоких ворот селения женщин-воительниц. Зимние холода и голод делали просительниц сговорчивыми. Многие из них были приняты Архелией, но не всех оставляла дочь барона. Правила ужесточались, однако отвергнутые были согласны на всё и селились за пределами стен. С ужасом наблюдали старейшины деревни за неуклонным расширением границ своих соседей.

Каждое утро провожала Архелия из ворот на тренировку очередных новобранцев, желая им удачи. Каждый вечер традиционно просила вместе со всеми даровать благоденствие у богини-защитницы перед священным каменным столпом. Девушки-воительницы косились на округлившийся живот своей предводительницы и втайне недоумевали, как она служит идеям веры, если сама допустила ошибку. Архи не пыталась разубедить сомневающихся. Слова были неуместны. «Время всё расставит на свои места», – успокаивала она соратниц.

Хельга быстро восстанавливалась и с упоением принялась за обучение девушек-застрельщиц. Самых хрупких дочь барона определяла к подруге в лучницы. Охотница, смеясь, говорила, что к ней попадают похожие на неё безгрудые девицы, которым удобно натягивать тетиву. Она брала их в такой оборот, что даже самые неумелые скоро начинали стрелять подобно ветеранам. Архелия искренне восторгалась её достижениями в обучении. К Хельге вернулась её легкая упругая походка. Она, подобно приготовившейся к прыжку кошке, гибко двигалась позади выстроившихся в ряд девушек, делая замечания и показывая правильную стойку.

Коринн, как большая любительница малых клинков, изобретала всё более изощрённые методы владения кинжалом и заставляла измученных учениц повторять броски раз за разом. Когда же она предложила привязывать скрытый нож к запястью воительниц, чтобы он всегда был под рукой, Архелия лишь покачала головой и отправила разбираться с вопросом к Гореку, готовому исполнить любой каприз своей «небожительницы». Идея ему не понравилась, и впервые он не пошёл на поводу красавицы:

– Как бы ни сильна была девушка, лучше не подпускать противника близко к себе на малое расстояние. Уничтожьте его, не ввязываясь в близкий бой…

– Лучший враг – мёртвый враг, – поучала девушек Коринн, поигрывая одновременно несколькими кинжалами.