Судьба

- Хмм, а подвоха нет, просто весь наркотрафик через Казахстан, перед тем как идти дальше в Москву, а далее в Европу, сперва оседает частично в Балаково, основной своей частью в Саратове именно тут, так сказать, происходит накопление товара, поступающего мелкими партиями через границу, для безопасности. В случае если выявят или изымут одну такую малую часть это не сильно повлияет на бизнес, максимум на конечную цену. Товар разный, есть синтетика из Китая, она в основном в заводском районе концентрируется, там её столько оседает, что можно всю Европу заполонить этим дешёвым наркотиком, для этого в принципе и копят, чтобы в один прекрасный день сделать из Европы наркопритон, не способный оказать значительное сопротивление, там спецслужбы работали, мы туда особо не лезли. Дорогие наркотики, по типу кокаина из Колумбии и Аргентины, чистый Афганский героин высшей пробы, метамфетамин (австралийский), LSD Турецкий шли по нашему пути, по средствам дипломатической почты или груза. Для всех, в том числе и для силовых органов, наш многоуважаемый барыга Василий Георгиевич был той самой накопительной базой, причём неприкосновенной по распоряжению с самого верха. Но на самом деле, всего в двух шагах, буквально через пешеходную дорожку, в соседнем доме, располагался реальный центр, куда и стекались все элитные наркотики. – Академик увидел любопытный взгляд своего собеседника на рюкзак, стоящий возле кожаного кресла.

— Это, малая толика из всего, что реально хранится для дальнейшей транспортировки, так сказать вынужденные потери, чтобы дать возможность органам власти делать себе так называемые палочки и звёздочки, на выявлении наркокурьеров с отравой. Основная часть как раз хранится у меня на квартире, это примерно около пятисот килограмм различных наркотиков. Полтонны отборного, элитного кайфа, для сильных мира сего. –

Собеседник присвистнул, и подавшись вперёд, спросил;

- И всё это богатство в соседнем доме? –

- Точно! – утвердительно кивнул Академик.

- Как же мы их достанем? –

- Я пока не решил, как, слишком много кукол вокруг, их отстрел ничего не даёт, вместо павших новые набегут, тут бывший спальный район и народу проживало невиданное количество, а сейчас эти люди куклами стали, и даже нашего вооружения не хватит отбиться, такое только армии под силу. – задумчиво ответил Академик.

- Ответь мне голубчик, как это ты с фени блатной резко перескакиваешь на нормальный человеческий язык, и наоборот? – прищурившись, с хитрецой спросил собеседник.

Академик задумался, смотря как Юля с аппетитом уплетает сосиски, затем, не выходя из этого состояния, так же смотря в одну точку, ответил;

- Тут нет ничего удивительного, всё гораздо проще чем кажется, сам я детдомовский, угодил по беспределу на малолетку, а затем, когда наступил срок погнали меня этапом на взросляк. Мотал срок на восьмерке в Улан-Удэ, верней досиживал, впарили пятёрку, трояк на малолетке, на пальме[27] отмотал, а остальные полтора на взросляке, по УДО[28] вышел, кореша подсуетились, знатный барыш[29] хозяину[30] загнали. Ох и холодно там я тебе скажу, зима лютая, думал кони двину, сам то я Ташкентский. Познакомился в этом замечательном исправительном учреждении с людьми правильными, сейчас один из них в государственной думе штаны протирает, вернее протирал. Подтянула меня братва к делам общим, выучила в серьёзном заведении, тот, что на Ленинских горах со времён Сталина стоит, доверили серьёзное дело, в начале двух тысячных поднялись сильно. Потом конкуренция возросла, но мы всё равно сильными были, могли многое. А, как помер наш покровитель в десятом году, к нему даже президент прислушивался, так двинули нас жёстко. Правда не оставили без куска хлеба в память о бате, вот и этот канал с отравой работает исправно ещё с девяностых. Банк не тронули, в Москве приличный кусок, сейчас там новый жилой район строится, вернее строился, но я тогда уже был не при делах, сослали меня в Саратов. –

- Как же ты попал в СИЗО с такими связями? –

- Простая человеческая глупость, был под марафетом[31], поссорился со своей тёлкой в ресторане, все видели, как я её за пакли[32] в машину затащил. Позже её мёртвой нашли, сбросилась с моста на Усть-Курдюмской. Родители её заяву накатали, а на трупе множество следов побоев, плюс под её ногтями моя кожа с кровью, вот и задержали, как говорят до выяснения. В суде оно, конечно, дело бы развалилось, но где теперь самый справедливый суд, да и судьи все. – грустно подытожил, при этом улыбаясь, Академик.

Оба собеседника засмеялись, смеялись долго, открыто, искренне. Юля выпила свой коктейль, почти доела консервированные сосиски и уже хотела поблагодарить за ужин, распрощаться чтобы уйти к детям, но всё не решалась перебивать разговаривающих мужчин. Те, кто её привел в зал, сидели на диване и молча распивали виски слушая Академика, поглядывали в её сторону.