Судьба

Но я не забыла, что чувствовала, когда увидела разлетевшийся над Воа на части побывочный корабль. Акос сейчас испытывал то же самое. Несмотря на гнев по отношению к врагам, я не могла желать подобного тому, кого любила.

Я оставила Сифу – женщину, что передала мне набор генов, а затем избавилась от меня. Я не могла утешить ее. И не хотела. Я побежала к саду, по дорожке, мощенной белым камнем, чтобы найти его. Но там никого не было, кроме безмятежно жужжащих жуков. Я бросилась к комнате, где мы спали, но кровать была пуста.

Я перебегала из комнаты в комнату в поисках кровати Сизи. И в ней никого! Зато в комнате Сифы я почему-то обнаружила Иссу. Ее влажные волосы липли к щекам, словно после душа.

– Мне очень жаль… – сказала она.

– В смысле? Вы про нападение?

Странно, что Исса говорила это мне.

– Нападение? – удивилась она. – Какое нападение?

Понятно: она еще ничего не знает.

Я покачала головой.

– Погодите, о чем вы тогда сожалеете, Исса? – нетерпеливо выпалила я. – Мне необходимо найти Акоса. Немедленно!

– Это я и имела в виду, – ответила она. – Он улетел.

Я чувствовала, что сейчас вспыхну или взорвусь, как смертоносная лоза из огрианского леса от неосторожного прикосновения.

– Пэри только что вылетел с Сизи и Акосом. Они намерены покинуть Огру на рассвете вместе с Йореком Кузаром.

– И они ничего не объяснили. – Это был не вопрос, а скорее, утверждение.

– Хотелось бы знать больше. Пэри мне ничего не сказал. Понимаю, должно быть, ты растеряна…

Нет, я не растерялась. Возможно, так бы и было, если бы я выросла в другой семье, с другой фамилией.

Акоса больше не сковывали судьба и долг передо мной. Потому он улетел. Он собирается домой. К чему ему оставлять прощальные записки и что-то разъяснять «Плети Ризека»? Больно много чести. Человеку вроде меня не стоит даже надеяться на подобное.

Я тяжело упала на сундук, стоявший у изножья кровати Сифы. Тени токодара текли под кожей реками.

Он улетел.

А я снова одна.

Часть третья

Орузо. Существительное. С шотетского: «зеркальное отражение».

31

КАЙРА

Пот затек мне в уголок рта. Я ощутила солоноватый привкус и бросилась вперед. Это было рискованно, но мне хотелось поразить его силой, которой он не ожидал.

Моим худым и высоким противником был Эттрек – тот самый, который в первый день нашего прилета в противоштормовом бункере назвал меня «Плетью Ризека» и продолжал это делать всякий раз, когда меня видел. Но сейчас он был для меня лишь мясной субстанцией с конечностями. Я налетела на него, вонзая локти в его кишки.

«Путь разума» – эльметахак – не одобряет такие риски. «Риск оправдан лишь тогда, когда другого выбора нет», – гласит учение. В этот раз стоило прислушаться к совету. Я просчиталась.

Эттрек отпихнул меня рукой, словно здоровенной балкой, и я грохнулась на пол. Толпа ликовала.

– Сдохни, орузо! – глумился кто-то в толпе.

Их возгласы мне кое-что напомнили – то, как я стояла на коленях на арене с приставленным к глотке ножом. Мой брат нависал надо мной, а в его глазах читалась ярость, смешанная со страхом. Мой народ называл меня «предательницей» и жаждал моей крови. Я ощутила покалывание под дермоамальгамой.

Народ жаждал моей крови до сих пор, даже здесь, на Огре. Для них я осталась Ноавеком. А хороший Ноавек – мертвый Ноавек.

Я подняла взгляд на стену, у которой стоял Эттрек. Он готовился склониться и нанести финальный удар. Я все понимала. Эттрек звал меня «союзницей» и боролся со мной не по-настоящему, а ради тренировки, но в глубине души он правда желал причинить мне боль.

Практически с любовной нежностью я положила ладонь на затылок соперника и прижала его голову к себе. «Давай же, бей меня сильнее», – будто бы говорили мои движения. Эттрек отпрыгнул назад, будто мое прикосновение было страшным ядом (а в некотором смысле так оно и было), и, потеряв равновесие, повалился на маты. Вскочив сверху, я пригвоздила его к полу и собиралась заехать локтем по лицу, но зависла перед самым ударом, вопросительно приподнимая брови.

– Хорошо, хорошо! Я сдаюсь! – произнес Эттрек.

Толпа засвистела. Им надоело смотреть, как я каждый раз побеждаю. Надоело смотреть, как побеждают Ноавеки.

То, что кровь Лазмета не текла по моим венам и что во мне не было шотетских генов, их не волновало.

А волновало ли это меня?

Спустя некоторое время предводители шотетских диссидентов, которые, естественно, не знали, что я не была настоящей наследницей трона Ризека, попросили меня представить свой народ огрианскому правительству. Я вспомнила, что чувствовала, когда лежала спиной на полу, а этот народ желал моей боли и поражения.

Они ненавидели меня. Они не принимали меня. И не хотели, чтобы я их представляла.

– Наиболее консервативный из двух огрианских правителей свято чтит закон, а ты – законная наследница власти, – сказала предводитель диссидентов Аза. В ее голосе слышались нотки отчаяния.

– Нам нужна твоя помощь, Кайра, – добавила Тека.