Суданские хроники

В пятницу восемнадцатого джумада-л-ула [15.IV.1588] балама Мухаммед ас-Садик остановился со своим войском в Комбо-Корей. Был поставлен его шатер, он в него вошел. Первым, кто с ним туда прибыл, был упомянутый маренфа ал-Хадж; когда он увидел шатер баламы, то погнал своего коня и гнал его, пока не приблизился к ним. И, крикнув громко: "Где Садик?!", он метнул дротик в шатер, так что тот чуть не обрушился (балама же находился внутри него), и поскакал обратно. Потом прибыл отряд туарегов, а затем и остальная конница аскии, подобно рою стрекоз.

Балама и его товарищи встали, подняли дротики свои[574] и изготовились для битвы. И погнал балама [коня] /128/ и гнал его, устремясь в сторону аскии Исхака. Но его встретили Омар-Като и Мухаммед, сын аскии ал-Хаджа. Омар-Като метнул дротик в голову баламы, но дротик улетел в небо из-за шлема, что был на его голове. И балама сказал: "Сын мой Омар-Като, это ты метнул в меня железо?!" Но тот ему ответил: "Тункара (а это — слово, которым выражают почтение к баламе и курмина-фари), среди нас нет ни одного, [кто бы], если бы аския его поставил в это твое высокое положение, не поддерживал его достойно!" Сердце баламы разбилось, но он возвратился к своему делу, и продолжали он и его товарищи сражаться с войском аскии на протяжении того дня, пока не был балама обращен в бегство. В бегстве он направился в Томбукту, а аския вернулся в свой дворец. Затем он послал вдогонку баламе людей и велел им схватить баламу, куда бы тот ни направился.

Что до жителей Томбукту, то у них не было вестей о том, что произошло между противниками, как вдруг к ним прибыл сам балама Садик — в среду двадцать восьмого [числа] упомянутого джумада-л-ула [25.IV.1588], сообщил им о разгроме своего войска. И рассказал, что, в то время как в пятницу он был в Комбо-Корей, вдруг поднялось над ними большое [облако] пыли от великого войска аскии Исхака, [что] они встретились, сражались от восхода до захода солнца и [что] среди них погибло множество народа. И тогда-де он обратил спину вместе с хомбори-коем, бари-коем и багена-фари Букаром — и все они ранены, за исключением одного только багена-фари.

Потом Садик пошел в Тендирму и переправился через Реку на сторону Гурмы; и вместе с ним были хомбори-кой Манса и бена-фарма Дако. Их настигли люди, что его преследовали, схватили их и доставили их в Канато. В нем были убиты по приказу аскии Садик и бена-фарма Дако. Их обоих похоронили по соседству с Бенканом и Хади. Эти четыре могилы там известны. Что же касается хомбори-коя, то его доставили /129/ к аскии. Тот его поместил в Сонно-коро; на нем зашили бычью шкуру, и аския [велел] его бросить в яму глубиною в два шага в своей конюшне. Он был заживо засыпан землей и умер от этого. Прибегнем же к Аллаху от людской тирании!

Исхак отправил своих посланцев в Томбукту, чтобы они схватили магшарен-коя Тибирта и томбукту-коя Букара, приказав им убить их там. А что касается ал-Кейда ибн Хамзы, то его аския простил, ибо был тот бедным купцом-портным, не имел влияния и не внушал ему беспокойства. А святой Аллах Всевышнего сейид Абд ар-Рахман, сын факиха Махмуда, говорит: "Если было бы полным прощение его в отношении тех двоих! Они не имели влияния, даже если бы оба были в его власти..." Но когда посланные аскии доставили ему обоих, он обоих убил. И принялся Исхак искоренять сообщников Садика в мятеже: многих из них перебил, многих заточил в тюрьму и многих подверг порке тяжелыми, плотно сплетенными ремнями. Что до Мухаммеда-Кой-Итье, сына Йакуба, то он умер под ударами. А что касается Йакуба Улд Арабанда, то он был доставлен пред аскию и начал говорить глухим голосом. Но уандо сказал ему: "Повысь свой голос, о сын господина! Разве так ты говорил перед Садиком?" Йакуб возвысил голос, так что превзошел [дозволенный] предел (уандо хотел таким образом [сделать] ему зло); тогда его избили так, что он чуть не умер; но срок его еще не настал в тот момент.

Исхак бросил в тюрьму в Кабаре азауа-фарму Букара ибн Йакуба, и того освободил паша Махмуд ибн Зергун. Он заточил бара-коя и кала-тья Букара в одном месте; они оба освободились во время мятежа паши Джудара и возвратились в свои области и в свои управления без чьего-либо повеления.

Затем привели Букара ибн Алфакка-Донко. Когда он предстал перед аскией, тот сказал ему: "Эй ты, кой-тья, который не достиг на протяжении [всей] своей жизни должности, на которой бы [смог] покрыть свои седины тюрбаном"[575]. Потом аския сказал: "Позовите кори-дья!" Того привели, и аския ему сказал: "Возьми его и укрой его — это злобный старик..." Исхак сделал то, чтобы оскорбить и принизить Букара: кори-дья был злоязычник, очень известный поношениями и бранью, и кой-тья оставался для него мишенью.