Суд над победителем

— Да нет, мистер Осмерт, не ерунда. Биггс и Хоуитт сейчас живы и здоровы, и друзьям лорда Уолберга не составило труда разыскать их и допросить. Вот их письменные показания и даже фотографии, — Скеррит принял из рук помощника несколько листков бумаги. — Хью Биггс пишет, в частности, что после невозвращения Каспера Уолберга «этот придурок — уж извините — это он о вас — ходил такой довольный, словно его наградили орденом Виктории».

В зале поднялся шум негодования. Генеральный атторней сидел за своим столом, нервно постукивая карандашом по столешнице. В эти минуты он проклинал полковника Кьюсака, подсунувшего ему и этого свидетеля, и всю эту грязную историю, но больше он клял себя самого. С Алекса Шеллена разоблачение Осмерта, конечно же, никоим образом не снимало предъявленные ему обвинения, но все равно было чертовски неприятно. Он, генеральный атторней Великобритании, приволок в Олд Бейли в качестве своего свидетеля проходимца, по которому, судя по всему, плачет петля!

— А теперь, ваша честь, позвольте перейти ко второй части расследования лорда Уолберга, — попросил Скеррит. — Скажите, мистер Осмерт, вам знаком человек по имени Ганс Мёбиус?… Нет?… А лагерный охранник по прозвищу Гвоздодер?… Ах, знали такого! Ну конечно, кто же его не знал? А в каких вы были с ним отношениях?

— В каких отношениях может быть пленный со своим тюремщиком? — попытался было вспылить Осмерт.

— Не скажите. Среди немецких охранников попадались вполне приличные ребята. Правда, этого не скажешь о Гансе Мёбиусе, бывшем карманнике, который как раз и произвел тот злосчастный обыск Каспера Уолберга, найдя у него стомарковую банкноту. Так вот, он вас помнит, шлет привет и пишет пространное письмо, в котором рассказывает, как вы предложили ему однажды некую сделку.

Пока в сознание Энтони Осмерта хищной змейкой заползала догадка, что сегодня ему, пожалуй, не придется попить пивка в «Летающих слонах», Скеррит снова взял со стола стопку листов с машинописным текстом:

— Эти показания бывший охранник шталага люфт IV Ганс Мёбиус дал после того, как был арестован по обвинению в воинском преступлении против военнопленного британской армии. После войны он и не думал скрываться, полагая, что ничего такого нехорошего не совершил.

Ему удалось пробраться в американскую зону оккупации, зарегистрироваться там в качестве безработного и в сентябре месяце попасться на глаза одному из сотрудников отдела, занимающегося розыском нацистских военных преступников. Сейчас он находится в тюрьме города Бонна, но буквально на днях должен быть этапирован в Англию для дачи более подробных показаний.

А пока вот что он пишет: «4 марта ко мне подошел Иранец — так немцы, в свою очередь тоже дававшие прозвища военнопленным, называли Осмерта — и предложил заработать тысячу марок. Он показал мне три сотенных и сказал, что еще семь я получу, если завтра утром проведу обыск в их бараке и найду под кроватью Гаспара (прозвище Каспера Уолберга) тайник с деньгами и документами. Он десять раз повторил, что арестовать по обвинению в мародерстве необходимо именно Гаспара, а не кого-нибудь другого. Я спросил, что в тайнике? Он сказал: пятьсот марок и кое-какие бумажки. Я спросил, чем ему так насолил Гаспар? Вроде малый безобидный. Он сказал, что Гаспар после войны грозится его выдать за сочувствие нацистам. Я понял, что врет, но согласился.

Наутро заболевшего Иранца увезли в базовый лагерь, и я подумал: "Зачем пропадать куче денег?" — поэтому еще на табачной фабрике, когда англичане собирались на работу, подсунул Гаспару сотенную из своих, а потом на развалинах обыскал его в присутствии оказавшегося как раз поблизости полицейского вахмистра. Гаспара забрали и на следующий день казнили. Я несколько раз пытался вытащить деньги из-под его нар, но в бараке все время кто-нибудь толкался, особенно этот ихний американский поп. А потом оказалось, что там под нарами ничего нет. А еще через день военнопленный Шеллен, которого мы называли Перебежчик, сбежал. Он поехал с двумя нашими на сортировочную станцию за продуктами и ухитрился запереть их в товарном вагоне. Их потом расстреляли, так как они оба были пьяны, а нас всех тоже грозились отправить на фронт в штрафную роту…» — Скеррит положил листки на стол. — Ну, дальше неинтересно. Допрос провел подполковник особого отдела 160-й Уэльской бригады регулярной армии Хэлли Скотт. 16 сентября 1945 года.

Осмерт сглотнул пересохшим ртом. Змейка-догадка превратилась в его больном сознании в здоровенную гадюку-уверенность, что не только сегодня, но, может статься, вообще уже никогда он не попьет пива ни в «Летающих слонах», ни где-либо еще.