Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник)

Справедливость требовала того, чтобы привилегия сообщить узнику важное известие досталась мистеру Читтервику, и он воспользовался ею уже наутро. Кроме того, он смог поделиться с мистером Тодхантером еще одной свежей новостью, которую услышал от сэра Эрнеста перед тем, как выйти из дому.

Мистер Тодхантер новости воспринял спокойно.

– Вот же чертов болван, не мог вспомнить раньше! – с презрением уронил он. – Гулял бы я сейчас в Японии, а не сидел в этой чертовой дыре.

Принимая во внимание благопристойность и даже чопорность мистера Тодхантера, страсть его к этому резкому эпитету была просто необъяснима.

– И, как говорит сэр Эрнест, – бурлил мистер Читтервик, – освобождение Палмера – вопрос нескольких часов. Вы еще не видели сегодняшних утренних газет. Там все подробно изложено. Я… хм… я подумал, что будет правильно ввести их в курс дела. И они не сплоховали, да. Такой бури никакое правительство не снесет.

– Ну, слава Богу, хоть теперь я могу вздохнуть свободно! – не без яда пробормотал мистер Тодхантер, но тут же одумался и благодушно прибавил: – Вы прекрасно поработали, Читтервик!

Мистер Читтервик стал похож на спаниеля, которого погладили по голове, и, маленький, пухлый, так заерзал на стуле, что, казалось, почти что виляет хвостом.

14

К вечеру Палмера освободили, сняв с него все обвинения. В выпущенном по этому поводу заявлении министерства внутренних дел говорилось, что новообретенной уликой полностью развеяны последние сомнения касательно его причастности к убийству. (Одно лишь какое-то второстепенное изданьице не поленилось заметить, что ничего эта улика не развеивает и, больше того, не исключено, что сам Палмер хитроумно подбросил ее, чтобы обеспечить себе алиби; но это никого не заинтересовало.)

Министр внутренних дел в тот же вечер сдался и вышел в отставку. В кратком обращении к парламенту премьер-министр, про себя-то вполне одобрявший непоколебимость коллеги, тем не менее не преминул на прощание публично дать пинка ему в спину.

Услышав обо всем этом, мистер Тодхантер не выразил никаких чувств.

– Так ему и надо, – вынес он свой приговор. – Чертов болван.

15

Так и случилось, что последняя неделя мистера Тодхантера прошла в мире и покое. За стенами тюрьмы движение в его поддержку понемногу теряло напор, и правительство, уловив эту перемену, получило возможность во всей красе продемонстрировать свою железную волю.

В стенах тюрьмы мистер Тодхантер выразил желание не принимать более посетителей и со словами благодарности распрощался с сэром Эрнестом, мистером Читтервиком и мистером Фуллером. Наконец-то он мог принимать мир таким, каков он есть, и намерен был так впредь и поступать.

Что будет с ним, теперь казалось не важным. Пользуясь своими правами, он даже пару раз, поднявшись с одра, вышел в халате и пижаме во двор на апрельское солнышко и несколько раз самым медленным шагом, опираясь на руку служителя, обошел внутренний дворик тюрьмы. Там, разумеется, в этот момент не было ни единого заключенного. Мистер Тодхантер был парией.

Он много писательствовал и сумел закончить серию статей, которую задумал, еще сидя на скамье подсудимых, и подробно, с точки зрения подсудимого и приговоренного к смерти, описал весь судебный процесс, вынесение приговора и бытование в камере. Сожалел он только о том, что не сможет с той же точки зрения рассказать про казнь. Наполнив свои статьи множеством красочных, емких и содержательных наблюдений по поводу работы британского правосудия, он счел, что в целом неплохо справился с поставленной перед собой задачей. Записка от Феррерса, сообщающего, что, опубликованные в «Лондонском обозрении», эти статьи вызвали интерес по всему миру, заставила автора не без удовольствия хмыкнуть.

Оставшееся время он проводил, главным образом беседуя с надзирателями. Мистера Тодхантера забавляло, что все, что он им рассказывает, если оно хоть сколько-то касается его преступления, один из тюремщиков старательно записывает в блокнот; зато Бёрчман, когда Фокс выходил из камеры, делился с ним забавными байками из жизни выдающихся узников прошлых лет. Мистер Тодхантер и Бёрчман оба очень жалели о том, что их знакомство вынужденно окажется таким кратким.

Приближался день казни, и мистера Тодхантера окружили самой трогательной заботой. Комендант заходил дружелюбнейше поболтать с ним, капеллан был готов прийти в любую минуту и пробыть, сколько потребуется, врач был – сама жизнерадостность.

– Вас очень тревожит предстоящая казнь? – спросил как-то мистер Тодхантер у коменданта и получил утвердительный, выразительный, пусть и неофициальный ответ.

– О! Чрезвычайно! Это кошмар. Совершенное варварство, пусть иногда даже оправданное. И к тому же это такая ответственность для должностных лиц. Заключенные нервничают, служители тоже… Ужас! Перед казнью по нескольку ночей не сплю, хоть глаз выколи.

– Прошу вас, – огорчился мистер Тодхантер, – пожалуйста, не беспокойтесь на мой счет. Я знаю, что такое бессонница, сам от нее страдал. Ни в коем случае не хотел бы, чтобы из-за меня кто-то терял сон.

16