Суд герцога

– Выпейте вина. Оно освежит вас.

Механически он повиновался, допил то, что оставалось в чаше. Вновь ожгло горло, воспламенило кровь. Он попытался подняться, внезапно его охватила тревога. Но колени подогнулись, и он вновь рухнул в кресло. Комната поплыла перед глазами, красный туман заполнил ее. И тут сквозь него проступило лицо Кассандры де Дженелески, уже не невинно-детское, очаровательное личико, в которое он влюбился, но глуповатое и злобное, вызывающее омерзение. Ибо в момент помутнения сознания открылись глаза его души. Уже не на шутку встревоженный, он собрался с силами, чтобы преодолеть охватившую его апатию. На мгновение ему это удалось, и тут истина открылась ему. Он тяжело поднялся, глаза его сверкнули, лицо исказилось гневом.

– Предательница! – вскричал он и, если б хватило сил, задушил бы ее голыми руками, столь велика была его ненависть.

Но прежде чем он успел сделать хоть один шаг, ноги вновь подвели его, и он упал в кресло, с которого только что встал. Бесценная венецианская чаша выскользнула из пальцев и разлетелась вдребезги, ударившись о мраморный мозаичный пол. Опустилась черная ночь, сознание покинуло его, голова упала на грудь.

Кассандра стояла, глядя на него в страхе и ужасе. Она решила, что Ферранте умер. Потом повернулась к двери, и тут же в зал вошли ее братья. Она бы осталась, любопытная, как ребенок, чтобы посмотреть, что будет дальше. Но задачу свою она уже выполнила, так что братья первым делом отправили ее спать.

Потом Тито задернул тяжелые гардины, а Джироламо обыскал спящего. И вытащил из нагрудного кармана пакет с печатью Борджа. То самое письмо, которое утром Тито видел в кабинете герцога. Кинжалом, нагретым над жаровней, Джироламо снял печать, не повредив ее, и подошел к канделябру. Вместе с Тито, выглядывающим из-за плеча, прочитал письмо. И сел за стол, почерк у него был получше, чтобы переписать письмо слово в слово.

В письме содержался приказ Рамиро де Лоркуа завтра же вести свои две тысячи человек на Тильяно, захватить этот городок, а затем идти на Сан-Часкано. Штурма, однако, не предпринимать до особого указания, ограничившись лишь блокадой.

– Это письмо попадет в руки защитников Сан-Часкано куда как быстрее, чем мессер Ферранте доставит его в Имолу. Эти сведения порадуют Казерту. Ты должен отвезти письмо сам, Джироламо.

Последний тем временем запечатывал пакет.

– Касерта неплохо нам заплатит.

И оба радостно рассмеялись.

– Отличная работа, – потер руки Тито. – Наказали этого выскочку и щелкнули герцога по носу.

Джироламо засунул пакет в нагрудный карман куртки Ферранте.

– А что делать с ним?

– Оставь это мне. Я отнесу его в винный погребок на постоялом дворе. Когда он проспится, пребывание во дворце Дженелески представится ему не более чем сном. А кроме того, потеряв столько времени, он умчится в Имолу, едва придя в себя. Я думаю, часа в три ночи он уже будет на ногах.

– Ну что ж, этого времени мне хватит за глаза, – Джироламо сунул копию приказа герцога за пазуху. Думаю, мессер Рамиро де Лоркуа будет ждать неприятный сюрприз, когда он приведет свой отряд в Тильяно. Если Касерта что-то смыслит в военном деле, он разделается с этим де Лоркуа.

На том они и расстались, Джироламо поскакал в Сан-Часкано, а Тито взвалил Ферранте на лошадь и отвел ее к постоялому двору.

Следующим вечером Джироламо вернулся в Лояно, покрытый дорожной пылью, полуживой от усталости. Но в превосходном настроении. Дело выгорело. Касерта щедро вознаградил его и начал готовить войска к бою. А по пути назад, у моста через реку По, мимо него промчался Ферранте, нахлестывающий коня так, словно за ним гнались дьяволы.

После чего братьям Дженелески осталось лишь ждать известия о разгроме отряда Рамиро де Лоркуа, известия, подтверждающего, что Ферранте да Исола предал своего господина, а Тито Дженелески говорил на аудиенции чистую правд". И Чезаре Борджа не оставалось бы ничего иного, как извиниться за то, что он посчитал этого достойного дворянина лжецом.

Наутро в Лояно действительно стало известно о кровавой битве в окрестностях Сан-Часкано. Тито де Дженелески сразу же отправился во дворец герцога. Шел он с легким сердцем, уверенный в себе.

– Вы слышали новости? – спросил герцог вошедшего в кабинет Тито. Сам он что-то писал за столом.

– Ходят слухи о жестоком бое, ваша светлость, – и поневоле восхитился герцогом, чего ранее с ним не случалось. Его хладнокровие вызывало уважение. Часть армии разбита, доверенный капитан оказался предателем, а герцог олицетворял само спокойствие, словно ничего особенного и не произошло.

***

– В письме, которое Ферранте повез в Имолу, – продолжал герцог, – я приказывал де Лоркуа напасть на Тильяно и захватить его. Но, похоже, защитники Сан-Часкано прознали о содержании моего приказа, и Касерта устроил у Тильяно засаду.

Сердце Тито гулко забилось. С трудом ему удалось ничем не выказать переполнявшую его радость.

– Вы не вняли доброму совету, ваша светлость. И поверили этому прощелыге Ферранте, несмотря на мои предупреждения.

Чезаре добродушно усмехнулся.

– Не внял, значит, доброму совету?