Суд герцога. Колумб.

– Тогда в чем же дело? – усмехнулся Америго. – Раз ты такой мастер, найди этого прохвоста, брось перчатку в его самодовольную физиономию, и он получит отличную возможность проделать дырку в твоем животе. Друг мой, я очень ценю твой юмор.

– Это не юмор, – холодно возразил Франческо. – Да и кавалер – не я.

– Вот тут позволь с тобой не согласиться. Только любишь ты не женщину, но золото. И если мужчина, сидящий без гроша в кармане, не решается сделать что-либо ради желтых дукатов, он не пойдет на то же самое и из-за женщины. Чувствуется, что в тебе говорит злость. Не знаю как, но этому господину удалось хорошенько тебя распалить.

– Так что же мне делать? – сердито спросил Франческо.

– То, что ты мне советовал, – Америго доел последнюю дольку персика, запил ее вином.

Франческо пристально посмотрел на него.

– Ты любишь Беатрис?

– Как персики в вине. Нет, даже больше. Конечно, люблю, но не так сильно, чтобы ради победы пожертвовать жизнью, которую я всецело хочу посвятить служению ей.

Франческо встал.

– Если я умру от руки этого негодяя, в чем ты видишь выгоду?

– Ну, для тебя-то выгода несомненная – кредиторы разом отстанут. Для меня – никакой, разве что губернатор прикажет повесить Шипионе. Но в этом я сильно сомневаюсь.

– Так ты теперь понимаешь, что дуэль – не более чем глупость?

– Иной раз мне кажется, что у тебя не все в порядке с головой, Франческо. Не я ли только что втолковывал тебе эту мысль?

– Значит, мы должны отыскать другой путь,

– Скорее искать придется тебе. Мы заключили сделку, причем на твоих же условиях.

Франческо ударил кулаком в раскрытую ладонь.

– Но что, что мне предпринять?

– Я полностью полагаюсь на богатство твоего воображения, Чекко.

– О, ты все смеешься. Лучше бы и сам пошевелил мозгами.

– Зачем напрягаться, если в выигрыше от этого окажешься только ты? Святая Дева! – в голосе его послышались нотки нетерпения. – Я плачу тебе не для того, чтобы все делать самому.

Франческо навис над столом, их лица разделяло не больше фута.

– А если я потерплю неудачу, Америго? Что тогда?

– Я подумаю над этим лишь после того, как ты распишешься в собственном бессилии.

Переполнявшая Франческо ярость едва не выхлестнулась через край, и он открыл было рот, чтобы отказаться от участия в этой затее. Но вовремя вспомнил о кредиторах-евреях и почел за благо поговорить о другом.

– Ты поручил мне очень сложное дело, – пожаловался Франческо.

– Но я и предлагаю тебе солидное вознаграждение, – возразил Америго.

– Мы не уговаривались об убийстве Шипионе.

– Суть нашей сделки в другом: ты обеспечиваешь мою свадьбу с твоей кузиной. Если для этого требуется убить Шипионе, что ж, это твои заботы.

– Ты же знаешь, как сложно в наше время найти в Урбино наемных убийц, – напомнил Франческо Омодей. – Губернатор, назначенный герцогом, изменил здешние порядки точно так же, как сам Чезаре Борджа, провалиться бы ему в ад, меняет лицо всей Италии. Клянусь Богом! Герцог Валентино обещал нам свободу. А что мы получили? Рабство, какого не знавал мир, – он отодвинул стул, поднялся и закружил по комнате. – Он превратил нас всех в детей. Мы уже не вправе сами распоряжаться своей жизнью и преодолевать возникшие трудности, как нам того хочется. Мы должны ходить по струночке, а губернатор, словно заботливая няня, следит, чтобы мы не поломали игрушки. Идем не менее Италия его терпит!

Франческо вскинул руки к потолку, словно призывая в свидетели своей правоты небожителей.

– Этот Шипионе, мозгляк, ничтожество, отравляет нам жизнь. Но я не могу нанять бандита, чтобы перерезать ему горло, потому что губернатор и закон стоят на страже, а наказание грозит не только бандиту, – вновь кулак его врезался в открытую ладонь, как бы подчеркивая его возмущение. – Не только бандиту, но и тому, кто его нанял, сколь бы высокое положение ни занимал он в обществе. И это… это свобода! Правовое государство!

Он выругался, пожал плечами и вновь уселся за стол, обессиленный всплеском эмоций.

Америго лишь улыбнулся.

– Все это мне известно. Но я никак не возьму в толк, чем поможет тебе поднятая тобой же буря в стакане воды? Закон есть закон, к нему нужно приспосабливаться. Я рассчитываю на твою помощь, Франческо.

– Но я не знаю, как тебе помочь.

– Ты что-нибудь придумаешь, Чекко. Обязательно придумаешь. Ты умен и расчетлив. Я в тебя верю. И помни, как только я женюсь на Беатрис, ты получишь обещанное вознаграждение.

Франческо наконец-то понял, что от Америго ждать ему нечего. Или у того полностью отсутствовало воображение, или, что представлялось куда более вероятным, поставив цель, он старался не предпринимать никаких усилий для ее достижения, дабы в случае неудачи его не могли обвинить в соучастии. И хотел он лишь одного – чтобы Франческо обеспечил ему свадьбу с Беатрис дельи Омодей. Остальное, то есть все промежуточные стадии, целиком лежали на совести Франческо. Америго не считал возможным расплачиваться с приятелем половиной приданого будущей жены да при этом рисковать чуть ли не головой.