Суд герцога

— Возьми это письмо, — теперь рука с тремя листками протянулась к Джизмонди. — Выучи наизусть его содержание. А в полночь, как указано в письме, пойдешь во дворец Мальи. Задание тебе — сыграть роль мессера Креспи, а утром вернуться сюда и рассказать о планах заговорщиков и их сообщниках в других местах.

Джизмонди отступил на шаг, глаза его едва не вылезли из орбит.

— Мой господин! Мой господин! — вскричал он. — Я не посмею!

— Как тебе будет угодно, — медовым голосом согласился Борджа. — Но в Италии слишком много таких головорезов, как ты, страна просто кишит ими, так что едва ли кто будет возражать, если одним станет меньше. Беппо, кликни стражу.

— Мой господин! — заверещал объятый ужасом Джизмонди. Голос его разом сел. — Подождите, ваша светлость. Подождите. Если я сделаю то, о чем… — тут у него окончательно перехватило дыхание.

— Если ты выполнишь мое задание, — ответил Чезаре на незаданный вопрос Бенвенуто, — мы не будем выяснять подробности смерти мессера Креспи. И наша забывчивость станет твоим вознаграждением. Признаюсь, — голос ласковый, тон дружелюбный, — что иду я на это с большой неохотой, ибо я дал слово моим подданным искоренять вашу братию. Тем не менее, учитывая весомость услуги, которую ты можешь мне оказать, на этот раз я удержу карающий меч на весу. Если ты подведешь меня или откажешься — тебя ждет веревка. Сначала на дыбе, чтобы вырвать у тебя признание в совершенных преступлениях, потом на виселице. А выбирать тебе самому.

Джизмонди смотрел и смотрел на это прекрасное лицо, столь насмешливо бесстрастное. И ужас сменился звериной яростью. Так что, если б не поединок, невольным зрителем которого стал Бенвенуто, скорее всего он попытался бы обратить в реальность заветную мечту друзей мессера Креспи. Он уже проклинал свою веру в благодарность принцев. Да как он только мог и подумать, что его труды будут вознаграждены золотом!

В результате, волоча ноги, он вышел из зала, потом из замка, согласившись явиться в полночь во дворец Мальи, рискнуть своей драгоценной жизнью. Правда, Борджа пообещал, что его шпионы будут держать Бенвенуто под постоянным наблюдением. То есть, если задание выполнить не удастся, его вызволят живым из лап заговорщиков.

***

Вернувшись в таверну «Полумесяц», Джизмонди заперся в отдельном кабинете. Приказал принести свечи, ибо уже сгустились сумерки, и начал заучивать содержимое письма, которое, вместо того чтобы озолотить, привело на край бездонной пропасти. Прелести Джанноццы уже не влекли его, как не обращал он внимания на ворчание косоглазого хозяина таверны.

Джанноцца, естественно, почувствовала перемену в настроении Бенвенуто, но не могла найти тому объяснения. Как она ни пыталась обольстить его, чтобы разузнать, что же произошло, Бенвенуто отмалчивался, а если отвечал, то короткими фразами. Наконец девушка принесла большую кружку вина с пряностями, надеясь, что уж тут Бенвенуто не устоит, выпьет и разговорится. Он же безучастно глянул на кружку. Глаза его так и остались потухшими. Молча взял ее, поболтал вино, и потянуло его на философию.

— Человек, что жидкость в кружке обстоятельств. Обстоятельства формируют его по своей воле, точно так же, как вино полностью занимает нутро кружки. И конец у человека точно такой же, — и в глубокой печали он осушил кружку.

— Ты что-то говорил о службе герцогу… — начала Джанноцца.

Но Бенвенуто отмахнулся.

— Уйди. Оставь меня. Мне нужно побыть одному.

И остался сидеть, глядя на затухающий камин. Мысли о бегстве возвратились к нему, но он отмел их прочь. Не стоит даже и пытаться. В общем зале сидят два незнакомца, пьют, едят, болтают с хозяином таверны. Разумеется, это соглядатаи Борджа, присланные следить за ним. Они тут же схватят его, попытайся он покинуть город, в этом Бенвенуто не сомневался. Так что у него оставался лишь один, пусть и минимальный шанс на спасение: вызнать планы заговорщиков и доложить о них герцогу.

Он уткнулся в письмо, твердо решив выучить его наизусть, как и требовал герцог, чтобы этой ночью сыграть отведенную ему роль.

В полночь он подошел к калитке в громадных воротах дворца Мальи, закутанный в плащ Креспи, с его же черной маской на лице, как и указывалось в письме. Он рассчитывал, что и остальные заговорщики придут в масках, и, таким образом, он останется неузнанным.

Да будет известно читателю, в то время во дворце Мальи никто не жил, поэтому его и выбрали для этого тайного собрания.

Под его рукой калитка подалась. Джизмонди распахнул ее, переступил порог, нижний брус ворот, и оказался в чернильном мраке. Калитка тут же закрылась. Темнота была такой густой, что, казалось, он мог пощупать ее. Да еще его окружала мертвая тишина.

— Холодная ночь, — громко произнес Джизмонди пароль.

Чьи-то пальцы ухватили его за плечо. Джизмонди еле ворочал языком от страха, но выговорил вторую часть пароля:

— А будет еще холоднее.

— Холоднее для кого? — спросил незнакомый голос.

— Для того, кому этой ночью тепло.