Суд фараонов

Ряд ступеней вел к другому коридору, повыше первого, куда вода не дошла; с правой и с левой стороны коридора виднелись начатые и недоконченные покои. Царица, очевидно, умерла молодой. Гробница, предназначенная для нее, не была даже закончена. Еще несколько шагов, и ход расширился — целый квадратный зал, шагов тридцать в длину. Потолок его весь был расписан коршунами с распростертыми крыльями; у каждого в когтях висел Крест Жизни. На одной стене была изображена ее величество Ma-Ми, стоявшая в ожидании, пока Анубис взвешивал ее сердце, положив его на одну чашу весов, в то время как на другой лежала Истина, и он записывал на табличках приговор. Здесь были приведены все ее титулы: «Великая Наследница царств, Сестра и Супруга царей, Царственная сестра, Царственная жена, Царственная мать, Повелительница двух стран, Пальмовая ветвь Любви, Красота необычайная».

Торопливо осматривая их, Смит заметил, что имя фараона, супругой которого была Ma-Ми, нигде не упоминается, как будто даже пропущено нарочно. На другой стене Ma-Ми, сопровождаемая своим Ка, или двойником, приносила дары различным богам или же говорила умилостивительные речи безобразным демонам подземного мира, называя их по именам и заставляя их сказать: «Проходи. Ты чиста».

Наконец на последней стене, торжествующая после всех преодоленных испытаний, Ma-Ми, оправданная Осирисом, вступала в чертоги богов.

Все это Смит бегло оглядел, освещая фонарем, который он то поднимал, то опускал. И, не закончив осмотр, заметил нечто, сильно раздосадовавшее его. На полу следующей комнаты, где стояли гробы, ибо первая была как бы преддверием к ней, лежала кучка обуглившихся предметов. Он мгновенно все понял. Сделав свое дело, вор сжег саркофаги, а с ними и мумию царицы. В этом не могло быть сомнений, так как среди пепла виднелись обуглившиеся человеческие кости, а потолок гробницы был закопчен и даже потрескался от огня. Значит, искать тут нечего — все уничтожено.

В спертом воздухе гробницы было трудно дышать. Устав от бессонной ночи и долгой работы, Смит присел на выступ скалы, или скамеечку, высеченную в стене, — по-видимому, для приношений усопшей, так как на ней еще валялись иссохшие цветы — и, поставив фонарь возле ног, долго сидел, глядя на обуглившиеся кости. Да, вон лежит нижняя челюсть и на ней сохранившиеся несколько зубов, мелкие, белые, правильной формы. Несомненно, Ma-Ми умерла молодой. Разочарование и святость места действовали ему на нервы — он не в силах был оставаться здесь дольше.

Фонарь раскачивался в его руках, он снова шел по расписанному живописью коридору. Ему не хотелось рассматривать стенную живопись — она могла подождать до утра; разочарование было слишком тяжелым. Он спустился обратно по ступенькам и вдруг заметил торчавший из песка, покрывшего грязь, то ли угол красного ящика, то ли корзиночки. Он мигом разгреб песок — да, действительно, это была корзина — небольшая, длиной в фут, из тех, в которых древние египтяне приносили в гробницы фигурки, погребаемые вместе с усопшими. По-видимому, корзину обронили, так как она была опрокинута набок. Смит открыл ее без особых надежд, так как вряд ли бы ее здесь оставили, если б в ней заключалось что-либо ценное.

Первое, что бросилось ему в глаза, — это была рука мумии, сломанная в кисти, маленькая женская рука очаровательной формы. Она вся иссохла и побелела, как бумага, но контуры сохранились: длинные пальцы были тонки и изящны, а миндалевидные ногти накрашены красной краской, как это было в обычае у бальзамировщиков. На руке было два золотых кольца; из-за этих колец она и была украдена. Смит долго смотрел на нее, и сердце его часто билось, ибо это была рука женщины, о которой он мечтал уже несколько лет.

И не только смотрел, а поднес ее к губам и поцеловал. И в это мгновение ему почудилось, будто на него пахнул ветерок, холодный, но пропитанный ароматами. Затем, испугавшись мыслей, которые вызвал в нем этот поцелуй, он принялся рассматривать содержимое корзины. Здесь было еще несколько предметов, наскоро завернутых в куски погребальных покровов, сорванных с тела царицы. Это были обычные украшения, знакомые всем знатокам Египта; но тут вместо двух серег была одна, тонкой работы, сделанная в виде букета цветов и граната, и чудное ожерелье было разорвано пополам, одна половина которого исчезла.

Где же все остальное? И почему это брошено здесь? Подумав, Смит ответил себе и на этот вопрос. Очевидно, ограбив могилу, вор хотел сжечь саркофаг, надеясь таким образом скрыть следы своего преступления. Но, должно быть, дым настиг его и тогда, торопясь выбраться из опасной гробницы, которая могла стать и его могилой, вор уронил корзинку и уже не решился вернуться, чтобы поднять ее. Может быть, он думал прийти за ней завтра, когда воздух очистится от дыма. Но, как видно будет из дальнейшего, «завтра» для него так и не наступило.

Звезды уже побледнели, когда Смит, наконец, выбрался на свежий воздух. Час спустя, когда солнце стояло уже высоко, явился Магомет (оправившийся от своей внезапной болезни) и с ним его феллахи.