Субботний вечер

Обе рассмеялись. Но тут Питера обогнала шумная стайка детей, и за их болтовней он не расслышал, что было сказано дальше. Он мысленно обругал детвору. Чертенята, будь они неладны, загубили ему миг озарения. И какого озарения! Какая странная, неведомая, роскошная жизнь ему приоткрылась! Мечты всегда уносили Питера в кроткий уют сельской идиллии. Даже семейная жизнь с дочерью пэра ему рисовалась в тишине и спокойствии, вдали от городской суеты. Мир же великолепных приемов, где все сыплют шуточками, а изумительные мужчины предлагают молодым богиням свободное такси в своем сердце, ему был неведом. Этот мир сейчас на мгновение приоткрылся ему - и заворожил пышной тропической экзотикой. И теперь он жаждал одного: вступить в этот блистающий мир, так или иначе, любой ценой войти в жизнь этих молодых богинь. Что, если они сейчас обе разом споткнутся вон о тот выпирающий из земли корень и подвернут ноги. Что, если... Но обе благополучно перешагнули через препятствие. И вдруг Питер обрел надежду - в образе бульдога.

Бульдог свернул с тропинки вправо и стал обнюхивать основание вяза в нескольких шагах от нее. Принюхался, зарычал и, оставив вызывающую памятку о своем посещении, принялся задними лапами с негодованием взрывать землю, отбрасывая ее вперемешку с мелкими сучьями к стволу дерева, как вдруг, откуда ни возьмись, подбежал рыжий ирландский терьер и в свою очередь начал обнюхивать сперва дерево, потом бульдога. Бульдог перестал рыть землю и обнюхал терьера. И два пса пошли опасливо кружить друг возле друга, рыча и принюхиваясь. Питер минуту-другую рассеянно, с ленивым любопытством наблюдал эту сценку. В сущности, он почти не замечал собак, мысли его витали далеко. А потом в сознании словно молния сверкнула: да ведь сейчас, пожалуй, начнется драка! Если они подерутся, мечта сбылась. Он ринется в схватку и растащит псов, он станет героем. Возможно, его даже укусят. Но что за важность. Это будет даже к лучшему. Рана от собачьих зубов принесет ему тем большую благодарность двух богинь. Он страстно надеялся, что собаки перегрызутся. Ужасно будет, если богини или хозяева рыжего терьера заметят опасность и вмешаются раньше времени. "О Господи, - пылко взмолился Питер, не дай им сейчас отозвать собак. Пускай собаки подерутся. Ради Христа. Аминь". Питер получил истинно христианское воспитание.

Детвора ушла далеко вперед. Снова стали слышны голоса двух богинь.

- ...ужасно нудный, - говорила Воркующая. - Куда ни пойду, вечно он тут же вертится. И такой толстокожий, ничем его не проймешь. Я ему сказала, что терпеть не могу евреев, что он урод, и глуп, и такой бестактный, надоедливый и нудный. Но с него все как с гуся вода.

- По крайней мере ты могла бы воспользоваться его услугами, - заметила Та, что с хрипотцой.

- А я и пользуюсь, - подтвердила Воркующая.

- Ну, это уже кое-что.

- Кое-что, - согласилась Воркующая. - Но не так-то много. Короткое молчание.

"О, Господи, - взмолился Питер, - только бы они не заметили".

- Вот если бы, - задумчиво начала Воркующая, - если бы мужчины способны были понять, что...

Рычание и свирепый лай прервали ее на полуслове. Обе молодые женщины обернулись.

- Понго! - тревожно и повелительно крикнули они в один голос. И снова, еще настойчивей: - Понго!

Но крики остались втуне. Понго и рыжий терьер уже яростно сцепились и ни на что не обращали внимания.

- Понго! Понго!

- Бенни! - столь же тщетно взывали маленькая девочка и ее солидная нянюшка, хозяйки рыжего терьера. - Бенни, поди сюда!

Вот он, желанный миг, чреватый счастливейшими возможностями. Питер в восторге кинулся на собак.

- Пошел прочь, скотина! - закричал он, пиная рыжего терьера. Ведь терьер был враг, а французский бульдог - _их_ бульдог - друг, и ему на помощь Питер пришел, как приходили боги с Олимпа на помощь героям "Илиады". - Пошел прочь!

В азарте он даже о заикании забыл. Произнести "п" всегда было для него пыткой, а тут он выкрикнул "Пошел прочь" без малейшей запинки. Он хватал собак за коротко обрубленные хвосты, за ощетиненные загривки и силился растащить. Опять и опять он пинал рыжего терьера. Но укусил его бульдог. Этот бульдог оказался еще глупей Аякса, он не понял, что божество сражается на его стороне. Но Питер не почувствовал обиды, в пылу воодушевления он почти не почувствовал и боли. На кисти левой руки заалел ряд рваных ранок, потекла кровь.

- Ой! - вскрикнула Воркующая, словно ей самой впились в руку собачьи зубы.

- Берегитесь! - тревожно умоляла Та, что с хрипотцой. - Берегитесь!