Стылый ветер

– ...Скажи, сударь, правду скажи...

– ...Резать! Резать их всех, пока не кончится порох...

– ...Нет, ты, неаполитанская сволочь, мне правду скажи...

– ...А об истинном боге не забывайте!..

– ...Твою через все дыры, нахлестывай, Томас!..

– ...А когда будете в Праге...

– ...Чтобы ты, саксонская свинья, про наш Неаполь не выражался...

– С дороги, пьяная мразь! Давно хлыста не видал?

– ...Выпьем, браток. А когда я стану капралом...

– ...Еще ходили под стол, а я уже во всех кабаках от Мантуи до Кракова...

– ...Простил бы, но за саксонскую свинью проткну тебе печень, засранец. Где моя шпага?

– Тише, это уже интересно. Расступитесь, освободите им место.

Когда карета вырвалась наконец из орущей толпы, сзади уже раздавался звон шпаг.

– Налево, Томас, да поскорей, – крикнул уже охрипший Старик. – К вечеру я хочу оставить Леобен за спиной, так что нам недосуг смотреть, чем кончится драка... Да и противно, – и, обернувшись к Ольге, он криво улыбнулся. – Представь себе, Мария, что сделают эти скоты, когда войдут в злату Прагу... Только представь, и тебе сразу захочется верить и в бога и в черта.

– Так что, простите, но мы вас покидаем. Спасибо за приют и всего наилучшего. Эрнест, передай привет Верховному Мастеру!

Ду хлестнул лошадей, и четверка рванулась вперед. Груженная сундуками телега албанцев торопливо загрохотала по улицам Граца. Через несколько минут гона по извилистым городским закоулкам Уно скомандовал:

– Останови. Хвоста точно нет, так что можно и заглянуть, попрощаться с Хасаном.

Он соскочил на мостовую и скрылся за дверью под вывеской «Скобяные изделия. Рупрехт и Рупрехт».

«Дождь. Опять дождь. Он только и ждет момента, когда я в пути... – думал Хорват. – На этом перекрестке налево и прямая дорога на Грац... Что толку от моих полномочий, если у меня с собой всего четырнадцать солдат. Да еще двое там, если ничего не случилось... Впрочем, этого должно хватить, если Цебеша защищает лишь горстка заговорщиков... Если же у него в городе десятки сторонников, то придется задействовать городскую стражу. Только бы он не почуял слежки, не задергался, не скрылся в своих пастушеских деревнях, среди таких же, как он, безумных фанатиков – козопасов.

А это еще что за чертовщина творится тут на дороге?»

Два наемника дерутся на шпагах. Вокруг – толпа из сотни зевак из соседнего селения и столько же пьяных солдат. Вопли и улюлюканье:

– Давай, врежь ему, Нунцо!..

– Руби, Гилберт!..

– Во имя Пресвятой Девы Марии остановитесь!

– Заткнись. Не мешай им выяснять, кто сильнее... Несколько повозок, не сумев проехать, уже остановились с той и с другой стороны от толпы.

– Карел, ты знаешь Цебеша и Марию в лицо. Посматривай. Возьми пятерых и объедь толпу справа. Остальные слева – за мной.

– ...Ну же, Нунцо, вставай!..

– Добей его, немец!

– И эти люди будут стяжать нам победу в войне?.. – скривился Стефан Карадич. – Чудны дела твои, Господи. Куда смотрит их капитан? А вот и он, кстати.

– Стоять! Всем стоять! – Седоусый коротышка в огромной шляпе с павлиньими перьями ворвался в круг, где разъяренный Гилберт все никак не мог добить отступающего, подволакивающего ногу Нунцо. Капитана мотало так сильно, что его появление вызвало дружный смех в окружавшей дуэлянтов толпе.

– Их здесь нет... Карел?

– Нет даже похожих, ваша милость. Едем дальше?

– Конечно.

Тем временем капитан наемников, не сумев остановить дерущихся окриком, кинулся на них с кулаками, опрокинул хромающего неаполитанца и теперь, парировав шпагу саксонца, саданул ему в челюсть левой рукой.

– Боже правый. Капитан не лучше всей своей своры. Где он их только набрал?

– Наверное, в Крайне, господин капитан, – радостно откликнулся один из ехавших рядом новичков, присоединившихся к отряду Хорвата в Вене.

Стефан нервно дернул щекой и взмахнул нагайкой.

Незадачливый солдат взвыл, схватившись за обожженное ударом лицо.

– В Крайне капитаны не марают рук о всякую сволочь. Запомните, кто не знает... А если кто еще и дуэлировать вздумает, пристрелю, как собаку. С таких придурков, как эти, в нашем деле все равно проку нет... Вперед! Грац уже совсем радом!

«Ладно. Если этот толстяк не соврал, то у нас еще есть шансы, – размышлял Ахмет. – А он не соврал... Какие эти гяуры все-таки трусы. Если бы на полчаса раньше нам с Ходжой решиться на вторжение в дом, то перехватили бы письма Цебеша... Да – и нарвались бы на тех четверых дюжих молодцев, гонцов, которые по двое, следом за Цебешем, покинули лавку. Благодарю покорно. Вышло так, как вышло, – все к лучшему.

И дернул меня черт сообщить в Ставку, что я обнаружил Старика из Особого списка... Обнаружил, потерял – и взятки гладки. Нечего об этом начальству знать. Начальство любит результат. Процесс начальство никогда не интересовал... А теперь я же крайним окажусь – не уследил за объектом из Особого списка и не уничтожил его...