Стужа

Они вошли в шхеры, как вдруг среди пенных бурунов прямо по носу Гест заметил какое-то движение — вроде как птицы, бакланы на скале, но нет, это оказались люди и разбитый корабль, не то двадцатиместный челн, не то кнарр, который напоролся на риф и в этот миг еще балансировал на краю обрыва, однако очень скоро превратится в обломки и канет на дно.

Гест взмахнул рукой, подавая знак Грани. Парень тоже заметил разбитый корабль, налег на рулевое весло, подстроился в кильватер, и оба направились к терпящим бедствие людям, цеплявшимся за камни и жгуты бурых водорослей, кто в воде, кто на самом рифе, рты у всех разинуты, как у мертвецов, но крики тонули в реве ветра, и Гест никак не мог определить, сколько там человек, то у него выходило десять, то четырнадцать, то всего шесть. Он приказал трэлям чуток прибавить парусов и лавировать. Они прошли несколько саженей против ветра, взяли курс прямо на риф и аккурат в последнюю минуту успели лечь в дрейф, иначе бы уперлись носом в скалу, и тут Геста вновь поразила та же леденящая мысль, что так упорно вела его к Хавгламу: как наяву, он увидел разбитую лодку на зеленой траве, услышал голоса, оказавшиеся детским плачем, — и, надвинув капюшон на глаза, он крикнул Грани:

— Знающий эти места на риф не напорется!

Они опять зарифили паруса, Гест велел трэлям сесть на весла, подойти к рифу с подветренной стороны, и там, покачиваясь на пенной зыби, ждать, пока Грани станет рядом, борт к борту.

— Кто ваш предводитель? — крикнул Гест мокрым, оборванным горемыкам, которых наконец сумел пересчитать: их было одиннадцать человек. Один привстал на колени, раструбом приложил ладони ко рту:

— Я Онунд сын Стюра, исландец, — с трудом расслышали они. — Со мною исландцы и люди ярла, держим путь в Тьотту.

Гест уже узнал Онунда — или чутьем угадал, что это он, — крикнул в ответ, что они работники из Сандея, знаком велел Грани табанить и сказал ему, что перво-наперво каждый из них доставит на берег трех человек, потом они возьмут еще четверых, а кормчего снимут со скалы последним, таков здешний обычай.

Грани вопросительно посмотрел на него, но перечить не стал. И Гест прокричал все это людям на скале. Онунд кое-как призвал своих спутников к порядку, по его команде они один за другим бросались в пенные буруны, откуда их поднимали на борт, измученных, закоченевших, потерявших дар речи, не способных ни грести, ни парусом управлять. Но боковой ветер благополучно привел челны в Сандей, где у причала ждал Хедин. Гест попросил управителя сделать вместе с Грани еще один рейс и снять с рифа оставшихся людей — всех, кроме кормчего.

— Он проделал долгий путь из Исландии, чтобы встретиться со мной, и я не могу лишить его такого удовольствия.

Хедин тоже вопросительно посмотрел на него, коротко фыркнул, подозвал четверых отдохнувших трэлей и сел за рулевое весло. Гест отвел потерпевших кораблекрушение в усадьбу, где Ингибьёрг встретила их с обычным радушием, распорядилась дать им сухую одежду, накормить, перевязать раны.

Потом Гест вышел вместе с нею во двор и сказал, что придется ей как следует пораскинуть умом, ведь это все люди Онунда сына Стюра, а сам Онунд до поры до времени сидит на рифе. Сначала Ингибьёрг не поняла, о чем он толкует, Гест повторил еще раз, и тогда губы ее скривились в недоброй усмешке:

— Еще с весны мы отвернулись друг от друга.

— Верно, — кивнул Гест. — Однако ж все можно изменить.

— Для кого я должна это сделать — для себя или для тебя?

— Ни для кого из нас, — резко бросил он. — Мне твоя помощь не нужна, я перво-наперво об этом позаботился, а уж потом обратился к тебе. — С такими словами он зашагал вниз, к причалу.

Но Ингибьёрг окликнула его, попросила подождать. Гест выполнил просьбу. Она догнала его и остановилась чуть ниже по склону, как бы сравнялась с ним ростом, чтобы обоим нелегко было спрятать глаза.

— Ты знаешь, как обстоит со мною? — спросила она.

— Да, — нехотя ответил он.

— И тебе известно, что ребенка я жду от тебя, а не от кого-то другого?

— Да.

— Мне не нужны сыновья-сироты, — сказала Ингибьёрг. — И мужчины без сыновей тоже. Поступай с этим болваном как хочешь, но будь осторожен, а я присмотрю за его людьми.

Секунду Гест с удивлением смотрел на капельки слюны, скопившиеся в уголках узкого рта Ингибьёрг; эта женщина с крестом на шее и ветром во взгляде снова нашла выход, нашла лазейку, и он, толком не сознавая, по душе ему это или нет, все же поблагодарил ее, чопорно и торжественно, как чужак благодарит за щедрую трапезу, и спустился в бухту. Вскоре подошли Хедин и Грани, доставили остальных, из которых один находился между жизнью и смертью, кроме того, на борту было двое погибших.

Гест взял с собой троих трэлей, среди них Эгиля, в которого Халльбера некогда бросала камешки и который с той поры смотрел на Геста как верный пес, готовый без колебаний пожертвовать собой.

— Ветер сильный! — крикнул Хедин им вдогонку.

— Ветер сильный, — эхом повторил Гест.

Они шли вдоль берега, пока не добрались до устья фьорда, подняли парус, приблизились к рифу, и Гест, приказав трэлям табанить, прошел на нос.