Ступени, ведущие в бездну

– Да нет, Адольф нормальный. Просто слишком долго просидел наедине со своими монстрами. Прошу прощения. Мне не полагается их так называть. Это ненаучно. С «аберрантными биологическими видами».

Мы дошли до первой площадки. Вонь химикатов, едва маскирующая тошнотворно-сладкий аромат смерти, усилилась; эти два запаха вечно висели в Монстрариуме, как густой туман. Еще один пролет, и мы окажемся в паре шагов от кабинета старого валлийца.

– Ну, смотри, Уильям Джеймс Генри, если это розыгрыш… – шепнула она мне на ухо.

– Я не злопамятен, – отвечал я. – Это мне не свойственно.

– Интересно, что бы сказал на это доктор Джон Кернс.

Я повернулся к ней. Она отпрянула, пораженная гневным выражением моего лица.

– Я рассказал тебе об этом по секрету, – сказал я.

– И я его не выдала, – ответила она, выпятив вперед подбородок – жест, оставшийся у нее с детства.

– Секрет не в этом, ты же знаешь. Я убил Кернса не из мести.

– Знаю. – В полумраке ее глаза казались больше, чем обычно.

– Вот именно. Так мы можем идти дальше?

– Ты же сам остановился.

Я взял ее за руку и потянул за собой. Заглянул за угол, в кабинет куратора. Дверь оказалась нараспашку, горел свет. Адольф сидел за своим столом, откинувшись на спинку стула, запрокинув голову и приоткрыв рот. Лили за моей спиной прошептала:

– Шага дальше не сделаю, пока ты не скажешь мне…

Я обернулся.

– Хорошо! Я хотел, чтобы это был сюрприз, однако я ваш верный слуга, мисс Бейтс – и его тоже, – и вообще всеобщий верный слуга, как я уже неоднократно доказывал, в том числе, убив Кернса. Особенно убив Кернса… Это нечто особенное, уникальное, единственное в своем роде, драгоценное – ну, по крайней мере, для монстролога, – самая большая гордость Уортропа на сегодняшний день. Он выставит его на специальной ассамблее ежегодного конгресса. А что он сделает с ним потом, один бог знает.

– Что же это? – она затаила дыхание. Порозовела. Привстала на цыпочки. Никогда она не была так прелестна.

Ей, как и мне, как и вам, было ведомо неодолимое желание, безнадежное отвращение-притяжение безликой, безыменной твари, что зовется Das Ungeheuer.[1]

Которого мы так жаждем, и которое отталкиваем от себя. Которое есть мы и одновременно не-мы. Которое было задолго до нас и будет еще долго после нас.

Я протянул руку.

– Входи и смотри.

Часть вторая

Глава первая

Входи и смотри.

Мальчик в поношенной шапчонке на два размера меньше и высокий мужчина в белом запачканном халате, голый подвальный пол и стеклянные банки с янтарного цвета жидкостью, подвешенные к потолку. Длинный металлический стол и инструменты на крючках и сверкающих подносах, разложенные в строгом порядке, точно столовые приборы.

– Здесь я провожу почти все время, Уилл Генри. Ты будешь приходить сюда только со мной или с моего особого разрешения. Главное правило, которое тебе надлежит усвоить: если что-то шевелится, не трогай. Сначала спроси. Всегда прежде спрашивай… У меня есть кое-что для тебя. Это рабочий передник твоего отца, с большим пятном, следом от работы. Пока он тебе велик, так что осторожнее, не споткнись. Ничего, скоро подрастешь.

На рабочем столе в большой банке что-то шевелится, извивается. Что-то пучеглазое. Вислогубое. Когтистое. Острые когти скребут по стеклу изнутри.

– А что вы тут делаете?

– Что делаю…? – Он явно озадачен. – А что тебе рассказывал отец?

«Я много где побывал, Уилл. Я видел чудеса, которые в силах представить лишь поэт».

Пучеглазая тварь в банке смотрит на меня и скрипит, скрипит по стеклу своими когтями.

И высокий человек в запачканном белом халате отвечает сухим лекторским тоном, точно обращаясь к аудитории единомышленников в таких же запачканных белых халатах:

– Я ученый. Сфера моих научных интересов охватывает причудливую тихую заводь натурфилософии, называемую аберрантной биологией, но более известную как «монстрология». Я удивлен тем, что отец тебе ничего не говорил.

«Доктор Уортроп великий человек, занятый великим делом. И я никогда не отвернусь от него, даже если сам ад будет грозить мне своими огнями».

– Вы охотник за чудовищами, – сказал я.

– Ты меня не слушаешь. Я ученый.

– Который охотится на монстров.

– Который занимается изучением редких и, да, довольно-таки опасных видов, в целом неблагожелательно настроенных к человеку.

– Монстров.

Шр-р-р, шр-р-р, – царапается тварь в банке.

– Это условный термин, часто употребляемый не вполне корректно. Я исследователь. Я тот, кто приносит свет в доселе неосвещенные места. Я борюсь с тьмой, чтобы другие жили при свете.

А тварь в банке с безнадежным упорством ищет выход из своей стеклянной тюрьмы.

Шр-р-р, шр-р-р.

Глава вторая