Ступени к божественному

Через некоторое время пришел врач. У меня опять поднялась температура, мне было холодно и неуютно. Врач молча осмотрел меня, затем взял градусник: — Ого, 41? С. — У этого парня воспаление легких, — сказал он медсестре, — никакого токсического гриппа у него и в помине нет. Отправьте его в неинфекционную палату и начинайте колоть антибиотики.

Выл вечер, пятница. Меня поместили в палату, где находились молодые ребята, которые маялись животами. В палате было человек 10-15. Ребята открывали форточку, чтобы воздух был посвежее. На дворе был февраль. Я сначала снял пижаму и лег под одеяло, но оно совершенно, не грело, было очень тонким. Я надел пижаму и снова залез под одеяло, но несмотря на то, что форточку на, ночь закрыли, мне было очень холодно, и я всю ночь дрожал под одеялом. Утром от холода у меня начался насморк. Я подошел к дежурной медсестре:

—Знаете, у меня воспаление легких, и мне очень холодно, не могли бы Вы мне дать второе одеяло?

—Без разрешения врачей не даем, — сказала она, подойдите в понедельник, когда врачи придут.

Я вернулся назад. Каждые 2-3 часа в палату заходиала медсестра и делала мне укол антибиотиков. Но поскольку мне было холодно, то мое состояние только ухудшалось В субботу вечером я оказался перед трудным выборов Если не колоть антибиотики, то организм начнет бороть сам. Если будет критическая ситуация, то ударная до антибиотиков может меня спасти. А сейчас, в этом плохо отапливаемом помещении, несмотря на антибиотики, состояние ухудшается. И в критической ситуации меня уже никто не спасет. Поэтому, когда вечером зашла медсестра, я сказал ей, что от лечения отказываюсь. В воскресенье я опять пытался лечить себя руками и пришел к выводу, что поскольку дома теплее, у меня там больше шансов выжить. Поэтому, когда в понедельник врач вызвал меня и спросил, почему я отказался от лечения, я не удержался и сказал ему:

—У Вас бесчеловечное отношение к больным. Я лучше буду находиться дома.

Врач пристально посмотрел на меня сквозь стекла очков и сказал:

—Ну как хотите. Но вообще-то у нас выписывают по другим дням. Ваша одежда находится в другом корпусе. Вам придется сходить самому за ней.

Мне дали какую-то тюбетейку и рваный ватник. Я подождал, когда оденется медсестра, и пошел за ней по зимнему двору. Было около 15° мороза, и дул пронизывающий ледяной ветер. Я думал, что пройду метров 150 и попаду в теплое помещение. А оказалось, что у Боткинских бараков большая территория. До нужного знания мы шли минут 15. И, когда я уже одетый подошел к воротам, где меня ждала жена, я ей сказал:

—Ты знаешь, теперь, похоже, я уже не выживу. Когда мы подходили к своему дому; я увидел брата.

—Плачевно выглядишь, — заметил он. — Сейчас пойду в аптеку, куплю вибрамицина — это хороший антибиотик, сразу его начни принимать. Но перед этим горячий чай с малиной, компрессы на грудь и т. д.

Через два дня я опять вызвал участкового врача, чтобы она продлила мне больничный.

—В листке, который Вам дали в больнице, написано, что Вы вели себя агрессивно и отказались от лечения. Поэтому больничный я Вам продлевать не буду, — сказала она и ушла.

Я пролежал еще три дня и вышел на работу. Поскольку я работал художником-оформителем и имел более-менее свободный график, с работы меня не выгнали. Месяца два после этого у меня постоянно вспыхивала боль в правой стороне грудной клетки. Я думал, что это остатки болезни. Теперь я понимаю, что это были мои обиды на людей и на судьбу, причем больше всего меня обидело безнравственное отношение людей, их равнодушие к чужому страданию и смерти. А сейчас я понимаю, что в их душах происходил тот же процесс, что и у меня. Их чувства стали омертвевать потому, что их мысли, цели, планы оказались важнее всего. Мы все были жертвами и. палачами одновременно. Человеческое в этих людях заслонило Божественное и соответственно потом стало распадаться.

Тогда я не знал, что то, что со мной происходит, определяется моим внутренним состоянием. Мне и в голову не могло прийти, что происходящее со мной было лечением моей души, вернее, моего Божественного «я». Я жил самым святым, но человеческим, не подозревая о том, что любое человеческое счастье всего-навсего сырье для создания в себе Божественного.

ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВ

В одной из прошлых книг я писал, как у меня чесались уши. И только в пустыне, где энергетика пространства чиста от человеческих эмоций, у меня эта проблема исчезла. Из этого можно сделать простой вывод: моя подсознательная, эмоциональная связь с окружающим миром слишком сильна. Мне, наверное, что-то нужно поменять в моем ритме жизни. Но я думал, что молиться и пересматривать свою жизнь, чтобы снять эту проблему, вполне достаточно. Уши — это ревность. Одновременно у меня выходила подсознательная агрессия к женщинам. Я каждый раз пытался найти какие-то ситуации по жизни, простить и снять претензии. На какое-то время все улучшалось, а затем все начиналось сначала. Постоянные дела и заботы не позволяли серьезно заниматься собой.