Стукач

– Я согласен, Иван Иванович, – сказал он, уже значительно успокоившись. На самом деле, лучше уж потерять, пятнадцать процентов и при этом спокойно спать, чем каждую секунду ожидать катастрофы.

– В таком случае предлагаю выпить за дальнейшее плодотворное сотрудничество! – Багаев по-хозяйски разлил коньяк и протянул рюмку Серегину.

Узбекская ССР. Ташкент

В доме корейца Кима праздновали освобождение Иннокентия Всеволодовича. Хотя определение «праздновали» не совсем точно отражало суть происходящего. Скорее всего, Ким, Солонов и Монахов отходили от пережитого за сутки.

– Ничего не понимаю! – горячо восклицал Соленый, скривившись от только что выпитого стакана водки и торопливо закусывая сочным куском жареной баранины. – Кто мог на тебя с этими бабками ментам стукануть?

– Как же! Узнаешь! – с иронией отреагировал на его слова Ким.

– Да, братаны, – покачал головой Монахов, – вижу, плохи здесь ваши делишки, если даже разузнать ничего не можете. Опять же, приехал вот к вам в гости и – попал, как кур в ощип. А вы сидите ровно, ничем помочь корешу не в состоянии.

– Монах прав, – поддержал Соленый. – Наши дела здесь хреновые. Может, в натуре, рванем отсюда, а? – предложил он Киму. – Схавают ведь, паскудники.

– Много проблем-то? – поинтересовался Монахов. И кореец с горечью в голосе обрисовал ему сложившуюся обстановку. Из рассказа следовало, что в скором времени им в Ташкенте вообще места не будет.

В тот вечер и постановили единогласно, что из Средней Азии пора делать ноги. Не мудрствуя лукаво, за две недели спешно свернули дела. Срочность не была на руку. В суматохе понесли большие убытки. Но, как говорится, из двух зол выбрали наименьшее. Каждый день промедления, если вспомнить дедушку Ленина, был смерти подобен. И уж конечно, лучше потерять часть денег, но успеть убраться отсюда подобру-поздорову.

Итак, решение перебазироваться из Средней Азии в Россию созрело у корейца окончательно. Взвесив все «за» и «против», он пришел к однозначному выводу: здесь житья не дадут. Очень уж ополчились на них все вокруг. Взятки и связи перестали «работать». Многие из партнеров попросту отказались продолжать контакты. Даже братва опасливо сторонилась. Чертовщина, в общем.

Поначалу Ким и Соленый уповали на старое воровское братство и непоколебимость традиций уголовного мира – всегда и во всем помогать равному. Но очень скоро на собственных шкурах убедились, что традиции эти в конце восьмидесятых стали очень даже поколебимы, если не сказать шатки. Плевать на все традиции хотели те, кто не по дням, а по часам набирал силу – бывшие спортсмены, бывшие сотрудники МВД-КГБ, бывшие… Короче, всяких разных набралось немало, и все они – ПЛЕВАЛИ! Да и настоящих, законных воров на территории Узбекистана практически не было, так что помощи ждать ни от кого не приходилось.

Бизон по телефону из Ленинграда сказал:

– Помогу.

Вот только московский мент, генерал Багаев, без мыла лез в… долю. Ну что за жизнь сучья пошла! Мусора в кореша набиваются! И послали бы его подальше с неизменным блатным «западло», да не тот случай.

Ленинград

На берега Невы прилетели втроем. Ранним утром.

– С приехалом, братухи!

В аэропорту Пулково Монахова, Кима и Соленого встречал сам Бизон. Или Игорь Иванович Серегин, как чаще его теперь все называли.

– Здравия желаю!

Рядом с ним оказался и… Багаев, прилетевший из Москвы. Иван Иванович был в генеральских погонах, ничуть не смущаясь непосредственной близости воровских авторитетов.

Ну что за сучье время! Век воли не видать – перестройка!

Прямо из аэропорта Иннокентий Всеволодович уехал по делам. Бизон шепнул что-то ему на ухо и извинился перед всеми. Ташкентские гости в сопровождении Багаева и Серегина уселись в роскошный «мерседес».

Спустя час они уже сидели за накрытым столом в каминном зале на первом этаже виллы Бизона.

– Я предлагаю тост, господа! – С рюмкой водки в руке из-за стола поднялся Игорь Иванович Серегин. – За встречу!

«Премьера» тоста была встречена вялыми аплодисментами и короткими, но одобрительными репликами присутствующих.

Бизон принимал Кима, Соленого и Багаева все в той же Тарховке. Вот только дом его был другим. Не бревенчатый, как много лет назад, а двухэтажный, из красного кирпича, с мансардой и балконом. Вокруг дома были аккуратно высажены голубые ели. А весь принадлежащий Серегину участок обнесен трехметровым каменным забором. Нынче перестройка и свобода предпринимательства. Нынче все можно! Ну а коли можно, то в подземном гараже Бизона стояли новенький «мерседес», итальянская «альфа-ромео» и американский «форд Меркурий».

– Господа, предлагаю перейти к делам, – сказал Багаев, которому не терпелось начать переговоры о воссоединении капиталов, о сведении их в одно время в одном месте. Ведь именно для этого он вытягивал в Ленинград из Ташкента корейца и Соленого. – Наши ташкентские друзья, слава Богу, здесь, и думаю, пришло время обсудить вопрос: как жить дальше.