Стук ее сердца

– Возможно, ты все для себя решила, но не я. – Джон подал ей чашку и вернулся в кресло. – Конечно, ты всегда была более рассудительной. Здравомыслящей. А мне нужно что-то вещественное. Без этого не обойтись, когда ковыляешь по краю.

– По краю чего?

– Заполню пробел. – Он поднес чашку к губам. – За свою жизнь я не раз срывался в пропасть. Точнее, в разные пропасти. Выбраться из некоторых получалось с большим трудом.

– Я должна пожалеть тебя?

– Нет, у тебя ведь были свои падения. – Джон устало вытянул ноги. – Кто бы мог подумать? Мы так старались избежать ловушек, но все-таки в них угодили. В страшные западни.

– В моей ничего страшного не было, – возразила Ева. – Бонни стала светочем в моей жизни и всегда им будет.

– Хочешь сказать, что не почувствовала себя в западне, когда узнала про беременность?

– Нет, не почувствовала. Я злилась, ругала себя за глупость, но понимала, что должна найти какое-то решение. А потом вопросы о ловушках и тому подобном отпали сами по себе. – Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Бонни дала мне любовь. Заставила меня разобраться в себе и в окружающем. Тебе не понять, каким чудесным даром она была.

– И ты никогда ни о чем не сожалела? Даже несмотря на всю боль, что претерпела из-за нее?

– Сожалела? Господи, она жила! Она освещала мой мир.

Джон опустил глаза.

– А потом ее у тебя забрали.

– Ты забрал, Джон?

Он посмотрел на нее:

– Нет.

Ева вдруг поймала себя на том, что верит ему. Невероятно! Она не должна ему верить.

– Ты знаешь, кто это сделал?

– Может быть.

– Не говори так. – Ее голос дрогнул. – Ты должен что-то знать. И должен сказать мне.

– Я подумаю. – Он выпрямился. – Хотя, может быть, будет лучше просто отослать тебя к твоему детективу. Ты сказала ему обо мне?

– Конечно.

– Но не все, – угадал Джон.

– Ты имеешь в виду детали? Нет, ему это было бы неинтересно.

– А по-моему, очень даже интересно.

– Откуда ты знаешь про Джо?

– Я знаю о тебе все. – Он допил кофе. – В обязанности Нейта Кина входил, помимо прочего, сбор информации о тебе. Я знаю о твоем любовнике, твоей работе, твоей приемной дочери, Джейн Макгуайр. – Его губы тронула легкая улыбка. – Она хорошая художница. Одна ее работа висит в холле, и ты увидишь ее, когда будешь проходить мимо.

Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы скрыть очередное потрясение. Джейн не имела к Галло никакого отношения и, казалось бы, не могла его интересовать.

– Зачем ты ходил в галерею и купил ее картину?

– Может быть, из любопытства? Я очень любознательный. Свойство натуры, наверно. В тюрьме оно развилось в некую форму интереса к искусству. Джейн очень красивая. Похожа на тебя. Странно, если учесть, что вы не родственники.

– Случайное совпадение. Но ты ведь не разговаривал с ней? Не расспрашивал?

Джон покачал головой:

– Нет. Постоял в сторонке, понаблюдал, послушал. – Он помолчал. – Точно так, как и с тобой.

– Почему? – Ева едва не сорвалась на крик. – Тебе было стыдно? Совесть мучила? Ты чувствовал себя виноватым?

– Чувство вины есть всегда. – Джон поднялся. – Мы все не без грехов. У кого-то их больше, у кого-то меньше. У меня столько, что тебе и не снилось. Я ступил на кривую дорожку еще тогда, когда мы были вместе, а когда расстались, просто покатился по ней. – Он шагнул к двери. – Билл Хэнкс проводит тебя в твою комнату. Твой сотовый я забрал, домашние телефоны не работают без специального кода.

– Мне нужно позвонить Джо Квинну. Не хочу, чтобы он беспокоился. Если хочешь, в твоем присутствии.

– Ах да, Джо Квинн. – Галло оглянулся через плечо. – Интересная связь. Достойная, пожалуй, более внимательного изучения.

– Другими словами, позвонить нельзя?

– Не хотелось бы усложнять ситуацию. Через час у нас обед, тогда и поговорим. Если предпочтешь остаться в комнате, я сам к тебе загляну.

Опять стена.

– Кто такой Билл Хэнкс?

– Начальник моей службы безопасности, компаньон, партнер по шахматам. И не только. – Он остановился у двери. – Билл предан мне и помогать тебе выбраться отсюда не станет, так что не пытайся его уговаривать.

– Когда буду готова, что-нибудь придумаю, – пообещала Ева. – Пока еще не готова. Ты не ответил на мои вопросы.

– Ответил на главный. Просто ты не знаешь, можно ли мне верить.

– Чтобы верить, я должна больше знать о тебе. У меня нет шпионов, которые прятались бы за кустами и вторгались в галерею моей дочери. Мы должны быть на равных.

– Ты всегда настаивала на этом. – Галло открыл дверь. – Я отвечу на все твои вопросы, какие только смогу. Билла можешь расспрашивать о чем угодно. Я предупрежу, чтобы не старался меня защищать. Он со мной давно.

– Вы вместе были в Корее? – нерешительно спросила Ева.

– Только на заключительном этапе моего пребывания в этом милом месте. Поэтому я ему доверяю. Последнего унижения Билл избежал. Он не сумасшедший, как я.

Дверь за ним закрылась, и Ева осталась одна. Растерянная, сердитая. Хотела узнать больше, а что получила? Он только подразнил ее, как осла морковкой, какими-то обрывками информации.

Нет, он сказал, что не убивал Бонни. Полагаться на «чутье» или «внутренний голос», разумеется, глупо, но она ему поверила.