Студенты. Книга 2

— Савва Николаевич, доктор, миленький, что с вами? — бросилась на колени возле лежащего доктора уже немолодая операционная медсестра, сделавшая с профессором не одну тысячу операций за долгую совместную работу. Она схватила руку Саввы Николаевича и стала искать пульс. — Остановка сердца… Сейчас будет остановка сердца. Господи! Да что же это такое! — Сестра схватила шприц, набрала туда лекарство и крикнула студентке:

— Помоги мне, задери рубашку и держи…

Та понимающе кивнула и подняла за край халата рубашку, обнажив грудь профессора.

— Так и держи, я сейчас… — Резким, выверенным движением операционная сестра воткнула длинную иглу прямо в область сердца лежащего Саввы Николаевича и медленно стала давить на поршень. — Саввушка, не уходи, дорогой мой, прошу тебя… Я сейчас тебе помогу… Помогу…

Очнулся Савва Николаевич в санитарной машине; рядом с ним сидели его верная операционная сестра Ольга Николаевна и бородатый доктор в очках. Савва Николаевич не терпел бородатых и усатых коллег. Не потому, что они были чем-то хуже в профессиональном плане, а вообще лохматые головы у врачей, как у мужчин, так и у женщин, он считал недопустимым атрибутом их профессии. Судят, как известно, по одежке. Но пациент — особая статья: он попал к врачу сейчас и сию минуту, может, первый и последний раз. Какое же будет впечатление у больного, пусть даже внешнее, если доктор неопрятен. Содержать же в идеальном порядке усы или бороду вещь непростая, требует серьезного ухода и, главное, времени. А где его возьмет современный человек, тем более медик. Вот и трясут своими неопрятными бородами, подражая Боткину или Бехтереву. Но время тех славных докторов давно прошло. Да и прислуги такой у современных врачей нет. Есть только одни обязанности…

Эти невеселые мысли пришли к Савве Николаевичу как-то сами по себе, пока он еще не осознал, где он и что с ним. Но первый же взгляд на окружающую обстановку начал приводить его память в порядок: «Стой! Это же меня везут на „скорой“. Погоди, погоди, я был на аварии поезда, как его? „Невский экспресс“. Оперировал, оперировал, и вот я здесь… Странно, что же со мной такое случилось?» Он взглянул на руки, хотел ими пошевелить, но предплечья были плотно зафиксированы специальными зажимами. «Ага, вот, значит как, что бы не шевелил… Так, значит, надо искать капельницу». Он скосил глаза в сторону, так и есть… Две сразу… «Что же со мной случилось?» Он хотел приподнять голову и спросить, но сил не было даже пошевелить языком. Сделав усилие, Савва Николаевич что-то невнятное все же промычал. Первой очнулась дремавшая Ольга Николаевна.

— Савва Николаевич! Ну слава Богу, пришли в себя…

— Что со мной? — с усилием прохрипел Савва Николаевич.

— Ничего страшного! Не переживайте: сердечко прихватило, вы потеряли сознание, переработали, перенапряглись… А сейчас все хорошо! Мы едем в больницу. Вас сопровождает доктор Алексей Сергеевич, он хороший кардиолог…

Машину тряхнуло на колдобине. Боль отдалась в позвоночнике, и Савва Николаевич застонал… Алексей Сергеевич тут же засуетился, стукнул в стекло, отделявшее их от шофера:

— Полегче! — Потом, обследовав зрачки Саввы Николаевича, удовлетворенно произнес: — Ну вот и славненько, пришли в себя, боль почувствовали, значит, будет все хорошо…

— Что у меня? — едва слышно спросил Савва Николаевич.

— Да не волнуйтесь, профессор, у Вас возникла стенокардия напряжения, поднялось давление, потом потеря сознания… Но сейчас все в норме: ЭКГ нормализовалась, микроинфарктом, думаю, отделались, кровоизлияния в мозг нет. Потом, вы просто устали, переутомились. Нужно отдохнуть.

Савва Николаевич не поверил: как так, из-за усталости он сознания никогда не терял. Что-то не договаривает этот бородатый. «Да ладно, действительно отдохнуть нужно бы, набраться сил, перенапрягся, это верно». — И он снова впал в полузабытье.

Савву Николаевича доставили в Валдайскую ЦРБ. На крыльце носилки с ним встречала главный врач больницы, высокая статная женщина с усталым от бессонной ночи лицом.

— Несите прямо в кардиологию… Там палата интенсивной терапии приготовлена.

Так Савва Николаевич оказался в больнице вместе с пострадавшими в катастрофе доставленными сюда же. Через сутки пульс и давление у Саввы Николаевича нормализовались, очередная ЭКГ показала, что опасность миновала, и его перевели в общую палату на шесть коек.

— Извините, профессор, но все одиночные палаты заняты лицами с тяжелыми травмами, — оправдывалась на обходе главный врач Наталья Юрьевна. — Если хотите, в моем кабинете вам койку поставим, я там все равно не сижу.

— Спасибо! Мне это ни к чему, а потом, со всеми повеселее…