Студенты. Книга 2

— Что же такое стряслось? — надевая тапочки, проворчал про себя Савва Николаевич. В клинике вечером было все нормально. Сегодня дежурит Семен Рождественский, толковый парень и хирург от бога. Нет, тут что-то другое. А что?

Савва Николаевич взял трубку.

— Слушаю, — хрипло выдавил он из себя стандартную фразу.

— Савва, привет! Это Валерий Морозов. Не забыл еще такого?

— Валерка, привет! — У Саввы Николаевича от приятной неожиданности разгладилось лицо, на губах появилась блаженная улыбка. — Сколько лет, сколько зим, — настроился было на длительную беседу Савва Николаевич, но Валерий решительно его перебил. По всему было понятно, что у того очень важное дело.

— Савва, ты извини за поздний звонок и что перебиваю, но дело срочное. Мне только что звонила матушка Серафима из Пскова, она умирает в обители! Не знаю, что и делать!

— Не понял тебя, Валера. Какая матушка, в какой обители? И почему во Пскове? Ты что, там сейчас?

— Да нет… Это ты не понял. В общем, длинная история… Ты же знаешь, я верующий. А с матушкой Серафимой мы познакомились на Мальте года три назад. Я приехал с делегацией из Санкт-Петербурга, она из Пскова, там и пересеклись. Сейчас она сильно заболела. У нее температура под сорок, боли в груди, лежит, ходить не может. Вызвала «скорую», та приехала, сделала укол, но в больницу не взяли! Говорят, у нее нет страхового полиса и она не гражданка России. У нее паспорт еще советский… Она раньше жила на Украине… Ну, ты сам знаешь, русских стали притеснять, церковь тоже. В общем, подалась она в бега: приехала в Россию, тут по монастырям пошла, пока не прибилась к Псковскому женскому монастырю.

— Валера, ты же тоже врач, знаешь законы. Никто и никому не вправе отказать в срочной медицинской помощи: есть паспорт или его нет, есть гражданство или нет.

— Савва, да знаю я все… Но ты что, на другой планете находишься? У нас законы действуют только на бумаге. Скорую ей помощь оказали, но в госпитализации отказали….

— Ладно, Валера, не обижайся! Чем я могу быть полезен тебе сейчас, среди ночи?

— Савва, но ты же авторитет! Позвони псковским коллегам, пусть возьмут на лечение матушку Серафиму. Иначе сам понимаешь — прогноз неблагоприятный.

— Хорошо, хорошо, завтра с утра отзвонись. Попробую вмешаться. А может, ее в мою клинику перевести? Она сможет до нас добраться?

— Шутишь, Савва. Она сейчас в тяжелом состоянии, потом, возраст у нее уже не юношеский.

— А сколько же ей лет?

— Восемьдесят шесть…

— Валера, ты шутишь?

— Нет, серьезно. Серафиме восемьдесят шесть, но больше семидесяти ей никто не дает.

— Да… — только и ответил Савва Николаевич. Он привык к нестандартным поступкам своего студенческого друга Валеры, но чтобы вот так, среди ночи, проявить заботу о древней старушке… Это что-то новое. — Валера, ты слышишь меня?

— Да, да, Савва, слышу…

— Я сейчас же попробую связаться с областной больницей во Пскове, попрошу коллег принять бабулю на лечение.

— Она не бабуля, Савва! Она матушка Серафима, — ответил на том конце провода его друг.

— Извини, не хотел обидеть матушку Серафиму и тебя.

— Вот это было бы замечательно, старик. — Валерка назвал его так, подчеркнув их студенческое братство, когда юного, не по годам рассудительного Савву все звали стариком. Не кликуха, как сейчас у братвы за колючей проволокой, а такое милое и ласковое признание его персональных заслуг перед сверстниками.

Савва Николаевич заулыбался…

— Хорошо, тогда договорились. Я позвоню во Псков, потом перезвоню тебе. Идет?

— Идет!

— Ну тогда не прощаюсь.

Савва Николаевич положил трубку телефона и пошел в кабинет искать свою записную книжку с номерами телефонов. На столе в идеальном порядке были разложены книги, журналы, подшивка «Медицинской газеты» и всевозможные документы. Савва Николаевич присел в кресло.

— Где-то она здесь. Вчера я звонил в Уфу, искал номер профессора Малиева Рифата Мусатовича, давнего, еще с семидесятого года, знакомого по совместной научной работе. Господи, сколько же времени прошло, без малого сорок лет! Да, интересное было время: платили гроши, а интерес к науке был огромным.

Себе Савва Николаевич этот феномен объяснял просто — для их поколения главным было дело, а все остальное второстепенным. Так их воспитали родители, а это на всю жизнь… — Ах, вот она. Он нашел телефонную книжку под стопками исписанной бумаги.

— Так статью и не закончил, а пора бы… Времени в обрез, — как бы в оправдание себе сказал Савва Николаевич. — Не оправдывайся, меньше ерундой занимайся, вот тогда и останется у тебя времечко, — ответил он себе же. — Так, значит, буква «П»: Петербург, Пущино, Париж, а вот и Псков, главный торакальный хирург Яцков Геннадий Харламович. Ну, Харламыч, держись! Сейчас я выведу тебя из сонного состояния. — И Савва Николаевич стал набирать номер телефона своего коллеги во Пскове.

После нескольких звонков он услышал вполне звонкий и совсем не сонный голос Геннадия Харламовича:

— Слушаю, алло… Кто там? Говорите…

— Привет, Харламыч! Это я, Савва Мартынов.