Студенты. Книга 2

Дениска понял, что разногласия между дедом и бабушкой в оценке прошлого могут зайти слишком далеко, поэтому решил перевести разговор.

— Послушай, деда. А ты что, действительно в партии состоял? Расскажи, никогда не слышал об этом от тебя…

— Что тут рассказывать, в то время это было обычным делом… — нехотя сказал Савва Николаевич.

— Нет, ты расскажи внуку как есть, пусть он узнает всю правду.

— Слушай, дорогая женушка, не надо вмешиваться в наш мужской разговор. Ты, понятное дело, смотришь на все со своей колокольни, а мы разговор ведем в мировом масштабе.

Людмила хотела ответить мужу насчет его понимания мировой политики, но зазвонил телефон. Она стремительно вышла в прихожую:

— Алло! Да я, мама…

— Ну вот, это теща. Теперь надолго, так что давай продолжим разговор.

— Деда, вот если все так было хорошо, как ты говоришь, чего страна развалилась? Кто это сделал?

— Мы, и только мы!

— Кто это мы? — не понял внук.

— Ну, я, бабушка, твои родители, соседи — все взрослые, кто жил в то время…

— Почему? Что вас заставило это сделать?

— Что заставило? Свинство! Народ захотел некой мифической свободы и сытой жизни, как на Западе, и клюнул на их удочку. Главное, начать, а там все пойдет само собой. Ты спросил меня, был ли я в партии, имеешь в виду коммунистическую? Отвечу, да был. Не потому, что сильно верил в коммунистический рай. Напротив, скорее критически ко всему относился. Но тот земной рай, на который нацеливали советские идеологи, почему-то сильно напоминал загробный мир, где все ходят по садику парами, ни о чем не беспокоятся, все в их жизни решается кем-то. Они лишь только живут, дышат, получают удовольствие, за них работают машины и они чуть-чуть что-то делают, так сказать, для души. Насколько же скучен этот и земной, и неземной рай. Меня всегда тошнило от некого изобилия всего: еды, машин, квартир, наверное, и женщин. Лично я не хотел бы жить в таком раю. Человек нормальный, сильный не может жить только наслаждением, он должен страдать, переживать, бороться. Без боли живое не рождается. Я вот вступил в партию почти в тридцать лет. Сопротивлялся на каждом уровне: в институте не предлагали, а в армии можно было, но не хотелось терять как минимум свободу. Тогда как: партия прикажет, будешь служить до конца жизни. А мне хотелось нормальной, человеческой жизни, у нас с бабушкой родился первый ребенок, сын, твой отец. Я не военный, а гражданский врач, зачем мне армия. Если бы хотел, то пошел бы учиться в военную академию. Но я не хотел быть военным. После армии пошел работать в район, обычным врачом. Но меня тут же вычислили и поставили на учет, с перспективой роста, так сказать, в должности, как мне объяснили, в облздраве. Тогда это называлось — работа с кадрами. Вещь, я скажу, нужная. Нельзя все бросать на самотек, тем более кадровые вопросы. Случайные люди или подобранные по родству и знакомству никогда не будут хорошо работать. У них цель другая — урвать как можно больше. Да-да, Дениска, не удивляйся, — видя вытянутое и явно несогласное лицо внука, сказал Савва Николаевич.

— Неужели окружающие все сволочи?

— Нет, я говорил не об этом. Я говорил, что без кропотливой работы с молодежью нельзя воспитать нормальную замену талантливому руководителю. Менеджеры, которыми гордится Запад, все прошли чью-то школу. Но никто, повторяю, никто из них после студенческой скамьи не стал руководителем более-менее крупной фирмы. Шаг за шагом, как любят повторять американцы, они идут к вершинам власти и достижениям. А у нас вчерашние младшие научные сотрудники без практики управления посажены на государственные посты. И что из этого получилось, ты видишь сам. «Эффективные» менеджеры лопнули, как мыльный пузырь, как только цены на нефть и газ на мировом рынке упали.

— Деда, давай ближе к теме. Ты вступил все же в партию? Как это произошло?