Студенты. Книга 2

— Но в девять начнется конференция. Мне нужно хотя бы переодеться, умыться и привести себя в порядок.

— Ничем вам не могу помочь.

— Послушайте, молодой человек, я заплачу двойную цену за номер, прошу решить вопрос.

Молодой человек встрепенулся, услышав про двойную цену, и кому-то позвонил по мобильнику. Ответ, видимо, его не удовлетворил, и он отошел чуть в сторону от стойки. Позвонил еще куда-то. Через минуту администратор вернулся.

— В нашей гостинице до девяти утра точно нечего делать, а вот в соседней, через три остановки отсюда, есть свободный номер. Я договорился, чтобы его отдали вам.

— Как в другой? Но тут же конференцзал, коллеги и все прочее. В другую я не хочу.

— Как знаете, вам тогда придется подождать до девяти, когда подойдет наше руководство и организаторы с вашей стороны.

— Мне бы переодеться, молодой человек, отдохнуть, а потом разборки устраивать.

— Можете спуститься в туалет, вниз и налево. Другого места нет, к сожалению.

— Как в туалет? Переодеваться в туалете? — не понял Савва Николаевич.

— Да, так все делают…

— Первый раз слышу! Мне доводилось бывать во многих странах мира, но ни в Нью-Йорке, ни в Париже такого не было, чтобы там предложили переодеться и отдохнуть в туалете! — И Савва Николаевич рассмеялся. Злость куда-то улетучилась, как бы сама собой. А чему, собственно, он удивляется? Он же в России. Его любимой России.

У нас хоть к кому отношение хорошее, но только не к самим себе. Как было, так и осталось. В космос первыми полетели — случайно! Первую космическую станцию создали, более десяти лет на ней работали — ерунда. Лучший в мире балет организовали — подумаешь!

Как-то на одном симпозиуме, еще при советской власти, Савва Николаевич одному упертому японцу ответил:

— Хорошо, опередили вы нас в качественных машинах, телевизорах, роботах, может, еще в чем-то. Тогда чего бы вам, господа японцы, немцы, англичане в придачу с французами и прочими шведами в космос хоть один раз не слетать.

И японец замолчал, склонив голову.

Потом на другой день подошел и извинился, мол, был не прав…

Культурные люди, не то что американцы. Тем хоть в глаза, а им божья роса. Наглый народец, наглый и самовлюбленный, в себя и в свою Америку.

В это время невеселые мысли прервал знакомый голос:

— Савва Николаевич, вы ли это?

Савва Николаевич оглянулся. Перед ним стоял давнишний приятель и коллега из Якутии, Дорофей Михеевич Малеев, торакальный хирург. С ним они когда-то учились в аспирантуре.

— Если не я, то кто?

Они обнялись.

— Рад, рад повидаться с вами, Савва Николаевич.

— И я тоже. Сколько лет, сколько зим?

— Да с десяток, не меньше, последний раз мы вместе, кажется, в Лиссабоне были…

— Нет, в Иркутске. Помнишь конференцию с китайцами из Тибета…

— Точно, точно, Савва Николаевич. Вы почему тут сидите, как неприкаянный?

— Мест нет.

— Как нет? А бронь?

— Бронь приказала долго жить. Новому начальнику, наверное, не до нас, забыл зарезервировать место. Вот и маемся. Тут уже с десяток таких, как я, набралось.

— Подождите минуту, Савва Николаевич, я сейчас посмотрю, что с моей бронью. Я заказывал три места, заранее оплатил. Вы же знаете, мы издалека летим, поэтому привык все делать заранее. Не то куковать будем, обратно-то не убежишь. Это не то что у тебя, сел в машину и через 3–4 часа дома. А мне же лететь восемь часов без пересадки, а с пересадками все 10.

— Понятно, понятно, Дорофей Михеевич. Давайте, попытайте счастья, я пока здесь побуду, посмотрю за твоими вещами.

— Хорошо.

Дорофей Михеевич отошел к стойке, а Савва Николаевич впервые за сегодняшнее утро улыбнулся: «Дорофей все такой же оптимист. Иначе нельзя там, где вечный холод и зима десять месяцев в году, без оптимизма не выживешь».

Интересный народ эти якуты: имена и фамилии выбрали себе русские еще в старые царские времена. И христианство от русских приняли, и сами оказались верующими. В войну с фашистами стойче якутов не было солдата. Когда 2-я Ударная армия была взята в окружение и разгромлена под Мясным Бором, на спасение Волховского фронта под Новгород бросили дивизию из Якутии. Берег Ильменского озера устлан костями якутов — погибли все до единого, но фашисты на тех местах фронта, где стояли якуты, не прошли.

Когда-то, будучи аспирантом, он зазвал к себе погостить Дорофея и показал места захоронения его земляков-якутов на высоком берегу древнего Ильменя около села Корыстынь. Вместе они возложили скромные букетики к обелискам, подписи на которых были сплошь из фамилий погибших якутов. Сейчас на этом месте стоит огромный православный крест из якутского камня со словами благодарности от нынешнего поколения русских воинам-якутам.