Студенты. Книга 1

— В Армении неплохие ученые, особенно в области биохимии. Так что вполне могут создавать любые препараты. Что касается «Арменикума», то тут проблема. Дело в том, что сами армяне не разглашают состав лекарства и не дают его на проверку в российские клиники, где лечат СПИД. Мол, это тайное и очень эффективное лекарство, поэтому мы не разглашаем его состав и лечим больных у себя, в Армении. В России «Арменикум» если и продаю, то только поддельный. Настоящий препарат есть только в самой Армении.

— Да-а-а. Не очень радостная информация, — подытожил разговор Тит Валентинович. — Как только привезут лекарства, сообщите мне…

— Хорошо.

— Да, вот что…

Савва Николаевич хотел подстраховаться.

— Я хотел бы пригласить на консультацию к Эдику врача-специалиста по этой болезни. Один ум хорошо, а два лучше. Да и потом, есть специфика лечения при каждом заболевании.

Тит Валентинович без особого восторга отнесся к такому предложению, но тем не менее ответил:

— Ну если вы так считаете, то я доверяю вам. Но, сами понимаете, человек этот должен быть надежным во всех отношениях…

— Понимаю, — кивнул Савва Николаевич, — я подыщу такого доктора.

Савва Николаевич уже встал, чтобы уходить, но Тит Валентинович задержал его:

— Не обижайтесь, профессор, на мою резкость и прямоту при сегодняшнем разговоре. Сами понимаете, Эдик у меня единственный… Разговор у меня к вам есть. Если уж вы не берете у меня денег за свою работу, то давайте договоримся, что я буду помогать вашей больнице. Составьте список оборудования, лекарств, которые вам нужны, я постараюсь их оплатить. И не говорите, что у вас все есть, — поморщился Тит Валентинович. — Я кровно обижусь.

— Я подумаю и приготовлю заявку для своей больницы.

— Ну вот и хорошо, — как-то облегченно произнес Тит Валентинович, — а то мне даже неудобно. Сами понимаете…

— Да что вы, все в порядке. У меня ведь профессия такая — лечить людей.

Тит Валентинович ничего не ответил. На этом они расстались.

* * *

Заключенного Эдика Курбатова нашли мертвым в собственной камере рано утром. Он не отозвался на побудку и не взял утренний завтрак. Охранник, привыкший к тому, что его подопечный не всегда бывает дисциплинированным, не стал было беспокоиться и оставил еду у себя на посту. Однако через какое-то время он насторожился. Уж очень тихо было в камере — ни музыки, ни звука шагов. Обычно Эдик вставал рано, пил кофе и начинал чем-то заниматься, читал, писал, ведь скоро должна начаться сессия. Что-то тут не так. Сосед Витька Мухин, с которым у Эдика в последнее время разладились отношения, был временно переселен в другую камеру и Эдик вот уже больше недели жил один.

Встревоженный охранник открыл первую дверь, ведущую в кухонку, и постучался в дверь комнаты-камеры, где обитал Эдик. Никакого ответа. Рванув дверь, охранник увидел лежащего ничком на столе Эдика. Дотронувшись до него, охранник понял, что тот мертв. Рядом на столе лежал двадцатиграммовый шприц и какая-то бумажка. Это была записка, написанная рукой Эдика.

«Отец, прости и прощай. Мама, не плачь. Я не оправдал ваших надежд. Извините, если сможете, но жить так больше не могу. Я ухожу добровольно, никого не вините. Это мой выбор. Ваш сын Эдик».

Прочитав записку, охранник выскочил в коридор и нажал кнопку экстренного вызова старшего по смене. Капитан, выслушав сбивчивый доклад подчиненного, доложил по команде наверх. Вскоре собралось все руководство колонии.

— Товарищ подполковник, что будем делать? — спросил майор Головня начальника колонии.

Тот медлил с ответом. По инструкции он должен был бы сразу поставить в известность свое непосредственное начальство в области и местную прокуратуру. Но тут особый случай. Дело может принять совсем ненужный оборот, если кто-то будет в нем заинтересован.

— Да… Ситуация! Звоните отцу заключенного, — распорядился он наконец.

— Кто это должен сделать? — уточнил его заместитель, подполковник Кружков.

— Майор Головня. Он врач, ему и карты в руки. Пусть объяснит, как положено в таких случаях.

Майор весь напрягся, но не возразил начальнику. Он достал мобильный телефон и набрал номер Курбатова-старшего. На звонок долго никто не отвечал.

«Может, не подойдет? — мысленно успокаивал себя майор. — Пусть шеф с ним объясняется. Они между собой вась-вась, а я отдувайся…»

Но тут трубку взяли.

— Слушаю, — прохрипел голос в трубке.

— Это майор Головня. Тут… — майор запнулся, — Тит Валентинович, ваш сын умер…

Трубка долго молчала. Через минуту все тот же хриплый голос спросил:

— Когда?

— Сегодня ночью.

— Я скоро буду, ждите.

— Что теперь? — уточнил подполковник Кружков?

— Ничего, все свободны. Приедет отец, будем решать вопросы дальше, — четко и по-военному коротко отрезал начальник. — Все свободны!

Оставив все того же сержанта охранять покойного, остальные разошлись.