Сцены из народного быта

Демка. Мырнул опять наверх-то, ударил рукой-то, должно, плыть хотел, – в руку мне ровно бы что-то попало. Весь хмель соскочил! Куст тут был; прут от него мне в руку-то и попал; за куст-то я и уцепился. Тут уж в разум пришел. Вижу, братец, ночь темная, хошь глаз выколи, ветер так и воет. Висел-висел на кусту-то, слышу: собаки залаяли, и огонек показался. И закричал же я, братцы, огонечек-то увидамши!.. Давай теперича тысячу рублев – так не крикнешь. Два года опосля глотка болела. Слышу и там кричат… Народ прибежал с фонарями.

Матвей. Как же нашли-то?

Демка. По собакам, собаки означили. Жена за мной выскочила, а за ей и гости, которые побежали. Вытащили меня, привели к куму, опять я этой настойки выпил три стаканчика, согрелся… (Прислушивается.) Взаправду кричат… (Выбегает из шалаша и снова возвращается.) Выходи все! (Все выходят.) Слышь!

Все смотрят друг на друга вопросительно; с противоположного берега слышится глухой стон.

Матвей. Далече!..

Потап. Окрикни.

Матвей. Держись!.. Держи-ись!

Снова слышится стон.

Демка. Тонет, братцы!

Потап. Постой. (Прислушивается.) Да! Чья-то душа богу понадобилась. Отвязывай лодку.

Матвей. Эка, наша река блажная! Сколько она за лето народу переглотает.

Берут весла, отвязывают лодку. Матвей с Демкой садятся.

Потап. Садись живо. Матюха, отчаливай. Права держи… На голос ступай. Ах ты, господи!..

Лодка быстро отваливает.

Кузьма. Где найти: долго больно держался-то! Демка-то еще когда сказывал, что кричит.

Потап. Поди ж ты.

Кузьма. Слава богу, что ночь-то светлая. Ишь ты, зоря-то… белый день… Да вон, вон… видишь – плещется…

Потап. И то!

Кузьма (кричит). Вправо забирай!..

С лодки слышатся голоса: «Держись! Держи-ись!»

Потап. Бог милостив. Видишь… окунулся. Вон… опять выскочил. (Следят внимательно.)

Кузьма. Сохрани, господи, всякого человека.

Потап. Не видать?

Кузьма. Опустился!.. Должно, конец его душеньке…

Потап. Кричит что-то. (Долго смотрят с напряженным вниманием.)

Кузьма. Вон поплыл, вон поплыл… Должно, вытащили. Как-то бог дал.

По реке раздается неясный говор; всходит солнце; Потап и Кузьма крестятся; лодка подходит к берегу.

Потап. Что, братцы?

Матвей. Подержи лодку-то. Чуть было, сам не утоп. Какой тяжелой, бог с ним. Принимай, ребята.

Потап с Кузьмой выносят труп на берег, Потап. Не опущай наземь. Качай так.

Матвей. Ничего не поделаешь, – мертвый.

Кузьма. Взаправду мертвый.

Потап. А может… (Начинают откачивать.) Только, ребята, чтобы не разговаривать, не пужать.

Демка. Нет, братцы, смотри-ко: спина-то у его как посинела.

Все смотрят.

Кузьма. Да.

Потап. Воды много наглотался.

Демка, Долго оченно.

Кладут труп на рогожу.

Матвей. Как ухватил-то я его, еще он, ровно бы, жив был.

Демка. Подошли-то как мы, еще он держался.

Потап. Мы видели.

Матвей. Долго оченно в воде-то я его искал. (Выжимает подол рубашки.) Продрог как… Ухватил я его за волосья-то, словно бы маненько шевелился.

Потап. Какой здоровенной парень-то.

Кузьма. Надо быть, купец.

Демка. Купец и есть: ишь, какая одежина-то.

Матвей. И как, братцы, это он попал?

Пота п. Как попал! Может, ограбили да бросили. Большая дорога по той стороне-то пошла…

Кузьма (покрывая труп рогожкой). Отмаялся ты на сем свете, голубчик.

Никита выходит из шалаша; слышится звон колокола.

Потап. В монастыре к заутрене ударили.

Все крестятся.

Упокой, господи, душу раба твоего.

Все. Упокой, господи.

Матвей (к Никите). А ты что ж не крестишься? Крестись.

Никита (бессознательно). Упокой, господи, душу раба твоего.

Потап. Что ж, ребята, теперь ступай к становому, Объявить надо, так и так…

Кузьма. Затаскают нас, братцы, теперича.

Демка. Да, не помилуют. Пожалуй, и в острог влетишь!

Кузьма. Хитрого нет.

Матвей. За что?

Демка. А за то.

Матвей. За что, за то!

Демка. Там уж опосля выйдет разрешение…

Матвей. Коли ежели так, я его опять в реку сволоку.

Демка. Экой дурак! Ты крещеный ли?

Матвей. Да как же! За что ж меня в острог…

Демка. Я сидел раз в остроге-то, за подозрение. Главная причина, братцы, говори все одно, не путайся. Месяца два меня допрашивали. Сейчас приведут тебя, становой скажет: «Вот, братец, человека вы утопили; сказывай, как дело было». Ничего, мол, ваше благородие, это я не знаю; а что, собственно, услыхамши мы крик, и теперича, как человек ежели тонет, отвязали мы, значит, лодку…

Кузьма. Ну вот, ребята, слушай, да и помни. Чтоб всем говорить одно.

Матвей. Отвязали мы лодку, подошли к энтому самому месту и, значит, вытащили.

Кузьма. Мертвого?