Сценарий убийства

– Если бы! За неделю до этого водевиля я вернулся из командировки. Вот там, поверь, было весело… Я устал и хочу в отпуск.

Пора.

– Сейшелы, Канары, Мальдивы? Или, может быть, Таиланд?

– В жопу, в жопу все и Таиландом сверху! – с чувством воскликнул я. – В Россию хочу, в глухую деревню подальше от Москвы. Спать желаю до полудня. На речке сидеть с удочкой, и чтобы обязательно не клевало. Обедать непременно гречкой с тушенкой. Ужинать водкой с огурцами. И целый месяц ни с кем не разговаривать – устал я от общения, юноша.

– Так в чем дело? Езжай на здоровье! Глухих деревень в России сейчас хватает. И народу нигде нет – весь, блин, по городам разбежался.

Я в очередной раз вздохнул.

– Нельзя. Там, – я ткнул пальцем в потолок, – считают это нецелесообразным, мать их.

– Грустно. Но поправимо.

– Как же?

– Есть один городишко на Адриатике.

– С барами, ресторанами, шлюхами, дискотеками, переполненными пляжами и толпами на улицах. Плавали, знаем.

– А вот и нет. – Он покачал головой. – Городишко – три дома на две улицы. Ни баров, ни ресторанов, ни дискотек. Шлюх тоже нет. А к восьми вечера улицы вымирают. Я там отдыхал в прошлом году.

– Черт подери, заманчиво! – Я прищурился. – Но ежели соврал, юноша…

– То ты мне больше ни в жизнь не нальешь.

Я налил-таки ему и о себе не забыл – через три с лишним часа, когда уехали уборщики господина Ло. Сам Патрик визитом нас не удостоил, опасаясь, видимо, что его еще раз опустят по деньгам в знак старой крепкой дружбы.

Антракт первый

Станислав Кондратьев, оперативный псевдоним Скоморох.

– Ты спрашивал о той девчонке…

Беседа с куратором проходила в лучших горбачевских традициях, то есть абсолютно по-трезвому. Чинами мы с Сергеичем не вышли, чтобы распивать спиртное на рабочем месте.

– Спрашивал, – подтвердил я. – И?..

– Старший лейтенант Солодухина Инна Валентиновна в конце прошлого года подала рапорт на увольнение и покинула наши стройные ряды.

– Причина? – полюбопытствовал я.

– Беременность. Дамочка героически решила рожать и воспитывать ребенка. Не от тебя, кстати?

Ни один мускул не дрогнул на моем мужественном лице, только уши покраснели. Это я сам увидел, в зеркале.

Куратор продолжил:

– Подалась наша Инночка на вольные хлеба. Денег, видать, захотелось. И драйва.

– Можно подумать, ей на службе драйва не хватало, – буркнул я.

– Значит, просто денег.

– Ну и хрен с ней. Хотя, если честно, потенциал у девицы был немалый.

– Вот и будет его реализовывать, пока ее не грохнут, – совершенно справедливо заметил Сергеич.

– А что с теми двумя, с Симоном и его подругой?

– Там все крайне интересно. Этот Симон руководил региональным нелегальным информационным центром и влюбился, как мальчишка, в собственную сотрудницу. Дамочка трудилась под его началом вместе с мужем.

– Служебные романы – это очень романтично, – заметил я.

– Еще как. Собственный законный муж к тому времени надоел дамочке пуще горькой редьки, так что в роман с шефом она въехала с удовольствием. И, как говорится, завертелось. Голубки решили в итоге послать всех на хрен и жить вместе. И не просто так, а богато. А для этого…

– Дальше понятно. Умница Симон все продумал.

Кандауров покачал головой.

– Ни хрена подобного. Этот гениальный план – целиком и полностью дело ее куцего ума. А этот «секонд-хенд» Ромео тупо ему следовал.

– Вот до чего доводит любовь!

– Но самое интересное то, что жить долго, счастливо и богато эта тетка собиралась без своего любовника. К тому времени она успела запасть на совсем молодого парня из посольских.

– Какая-то служебная камасутра получается! – возмутился я. – И как только она во всем этом призналась?

– Настойчиво поспрашивали, вот и призналась.

– Последовали оргвыводы? – догадался я.

– Именно. Разогнали весь информационный центр. А теперь слушай мораль.

– Весь внимание, – вскинулся я.

– Никаких служебных романов! И не надо мне заливать, что ничего у вас не было – я сам видел, как она на тебя смотрела.

Я вскинул руку в пионерском салюте.

– Никаких романов больше. Ни за что. Никогда.

Антракт второй

Николай Ланцов, оперативный псевдоним Мазай.

Луч солнца заглянул мне в глаза, и я проснулся с широкой, от уха до уха, улыбкой. Этой ночью, чего давно уже не было, мне приснилась мама. Мы разговаривали, она смеялась. Молодая, румяная, еще не измученная непосильным трудом. Самая красивая женщина на всем белом свете. Как давно это было!

Тогда у меня была совсем другая фамилия, как у нее. Валентина Петровна Ланцетти… Звучит, правда? Откуда, вы спросите, итальянцы в роду? Да нет никаких итальянцев. В городке, где росла воспитанница детского дома Валя, выходцев с Апеннин точно не было. Там вообще ни хрена не было. Фамилию она выбрала себе сама, когда подошло время получать паспорт. Не Иванова-Петрова-Сидорова, как все, а именно Ланцетти. Наверное, мама верила, что с такой яркой и красивой фамилией и сама ее жизнь будет точно не серой и беспросветной.