Сценарий собственных ошибок

Оставшегося меж двумя рельсовыми путями Сашку скоро стало невозможно разглядеть. А потом остались позади окраины родного Озерска. Поезд простучал по мосту, под которым раскинулась река, сверкающая в солнечных лучах.

– Как ты думаешь, на станции не будут обыскивать вагоны? – деловито спросил Андрюха, и этот первый вопрос не имел никакого отношения к их покинутому предводителю, маленькому Александру Македонскому. Этот вопрос властно напоминал им о делах насущных: о том, что забраться в поезд – это только начало. Надо еще добраться на нем до Москвы, а в Москве разыскать нужные институты, и еще какими-то сложными путями устроиться на место жительства, если общежитий абитуриентам не предоставляют… Одним словом, впереди непочатый фронт работ.

А мысли о Сашке остались там же, где и он сам.

* * *

Провожая Игоря по монументальной ковровой лестнице, по вымощенному каким-то необыкновенным паркетом коридору второго этажа, Сценарист болтал без умолку – с выраженным немецким акцентом, но бойко и грамматически правильно. Изредка он на пару секунд замолкал, словно подыскивая слово – и дальше текла его гладкая речь:

– Добро пожаловать… как вы сказали, Игорь Сергеевич? А меня русские клиенты предпочитают называть Генрихом Ивановичем… Не удивляйтесь: моего отца действительно звали Иван. Он происходил из обрусевшего рода с немецкой фамилией. Нашим родоначальником был швейцарец, прибывший в Россию на службу императору Петру Великому, – очень дореволюционно прозвучало это пышное именование царя в устах маленького очкастого человечка. – А три века спустя его дальний потомок женился на швейцарке – и таким образом я, Генрих Иванович Лямпе, родился на своей, как принято выражаться по другому поводу, исторической родине… Но извините мою болтливость, я вижу, вас мало интересует столь давняя история. Вас привела ко мне современность… Так чего же вы хотите от меня?

Игорь был ошеломлен – и экскурсом в генеалогию, и несообразностью всего облика этого плюгавого очкарика с тем, что он успел себе нафантазировать. Отчего-то загадочный Сценарист представлялся ему видным мужчиной, брюнетом с орлиным носом и тесно посаженными горящими глазами. Непременно высоким, широкоплечим и – в теле… Кстати, сквозь имя «Генрих» тоже просвечивало нечто, намекающее на орлиный нос и мефистофельские брови – так что Игорю всю дорогу мерещилось, что стоит ему отвернуться, как странный хозяин начнет расти ввысь и вширь, точно джинн из бутылки, наливаться брюнетистой лиловизной свежевыбритых щек. Эти полуфантазии, полугаллюцинации были так утомительны, что Игорь не успел толком продумать, как сформулировать свою просьбу, и спроста бухнул:

– Я хотел бы заказать фильм.

Как раз в этот момент Генрих Иванович толкнул створку простой белой двери, и они вошли в комнату, служившую, очевидно, рабочим кабинетом. Крашенные в светло-салатовый цвет стены, невысокий, обтянутый зеленой кожей диванчик, письменный стол, сверкающий отделанной под металл (а может, и впрямь металлической) столешницей, функциональный стул с удобной, гнущейся в разные стороны спинкой. А на столе – затрапезная пишущая машинка, обляпанная по корпусу сальными пальцами, с раздолбанными, выпирающими на разных уровнях клавишами, с протертой лентой. Из машинки торчали два разделенных фиолетовой копиркой листа. Сценарист посмотрел на них так свирепо, словно мысленно выдернул их, скомкал и швырнул в урну под столом. Потом он посмотрел на Игоря, и тот отвел глаза, неприятно пораженный сверканием его очков.

– Это исключено, – голос Генриха Ивановича звучал суховато, без прежнего радушия. – Я для себя решил, что делаю последний сценарий, – кивнул он на торчащие из машинки листы, – и больше этим не занимаюсь.

– Почему?

– Потому что это слишком плохо заканчивается, – очки Сценариста запотели, словно он беззвучно расплакался. – Каждый раз, несмотря на мои предупреждения, люди пытаются что-то изменить… И ни к чему хорошему это обычно не приводит.

Неужели Игорь зря притащился в Швейцарию? Потратил столько времени, денег, поссорился с Инной… Нет, пардон, Генрих Иванович, этот номер не пройдет!

– Тогда хотя бы помогите мне! Мой друг заказывал у вас фильм. Мне необходима копия. Я заплачу, сколько скажете.

– И это невозможно, – отчеканил Генрих Иванович. – Я никогда не делаю копий. Фильм выпускается в одном-единственном экземпляре. Разве вы не знаете об этом?

– Но я вас очень прошу! Не может быть, чтобы ничего не осталось! Какие-то черновики, эскизы, сценарий, в конце концов!

– Я все уничтожаю, это оговорено в контракте. – Сценарист упрямо покачал головой.

– Но, быть может, вы сами вспомните хоть что-нибудь? – На Игоря наползало отчаяние. – Поймите, это очень важно! Фильм снят совсем недавно, заказчик был из России, его звали Андрей Федоров.

– Почти все мои заказчики из России. Но я не запоминаю ни имен, ни фильмов. Написав сценарий, тут же выбрасываю всю информацию из головы. Это часть моего ремесла.