Читаем Сценарий сериала. Как написать историю, достойную Нетфликса полностью

Командор был неотъемлемой частью заговора против правительства США. Во имя продолжения рода он и его закадычные друзья-мужчины считали, что у них нет лучшего решения, чем изолировать, преследовать и эксплуатировать фертильных женщин: радикально бесчеловечная, фашистская версия закона об исчезающих видах. Фредова научилась никому не доверять, она должна была проявлять крайнюю осторожность, пытаясь связаться/присоединиться к повстанцам, известным как Май-дэй (Майский день). Но мы видим ее решимость в „Ночи“, мощном финале сезона, когда она говорит: „Они не должны были давать нам форму, если не хотели, чтобы мы были армией“.

<p>Наш мир с предостерегающим поворотом</p>

Изображения Джун/Фредовой до и после шокируют и показывают нам, как общество может измениться практически в одночасье, если мы не будем бдительны. События в „Рассказе служанки“ кажутся невероятными, даже невозможными, пока мы не оглянемся на нацистскую оккупацию Европы до Второй мировой войны или на сегодняшнюю политику Трампа/драконов в отношении иммигрантов и беженцев и обращение с ними. Каждый сериал-антиутопия, от „Ходячих мертвецов“ и „Оставленных“ до „Рассказа служанки“, „Темное дитя“, „Людей“, „Американских богов“ и ситкома „Последний человек на Земле“, является примером того, как обычная обстановка становится экстраординарной. Мы живем в мире, где в любой момент может случиться все что угодно.

Как такой ужас может быть развлечением или даже эскапизмом? Что ж, страдание любит компанию, и, полагаю, зрелище того, что кому-то хуже, чем нам, может несколько обнадеживать. Но сериалы-антиутопии – популярное явление, и сейчас более чем когда-либо. Неужели мы неисправимые нигилисты, ищущие подтверждения своему пессимизму? Или есть что-то еще?

В „Ходячих мертвецах“ зомби можно убить, проткнув им мозг или обезглавив их. Это очень жестокая хоррорная драма, но, несмотря на кровь, в ней есть пафос. Как все долгие телесериалы, она основана на семейной динамике. В данном случае это семья выживших. Есть ли надежда? Среди беспощадного горя и тьмы случаются маленькие победы (найденные еда и медикаменты) и лучики света (рождение ребенка, вера, романтика, дружба). Там есть любовь, общность и сострадание, есть возможность обновления.

Тем не менее в современной Америке демократические идеалы затмевает новый вид антиутопии. Репродуктивное право женщин, наши гражданские свободы, четвертая и пятая власть (пресса и сетевые медиа) под угрозой. Правду подменяют „альтернативными фактами“, а честные рассказы становятся „фейковыми новостями“ в глазах обманутого консервативного патриархата. Современная антиутопия также коренится в религиозном лицемерии, политической корррупции и резкой разнице в благосостоянии, подпитываемой жадностью корпораций и безумием капитализма (Эллиот Олдерсон из „Мистера Робота“ называет самых жадных „1 % от 1 % тех, кто богаче, чем 99 % остального населения мира, вместе взятых“). „Мистер Робот“ и „Родина“ от Showtime показывают быстро развивающуюся антиутопию – революцию в процессе – с хакерством в качестве самой коварной и пронырливой формы сопротивления и терроризма (опять же, в зависимости от точки зрения). Хорошие антиутопии привлекают нас потому, что они отражают версию нашего собственного мира. И, подобно классическому роману Джорджа Оруэлла „1984“ и „Сети“ Падди Чаефски, „Рассказ служанки“ – это история с предупреждением. Мы смотрим, но обращаем ли мы внимание?

В хороших антиутопических телесериалах обычные определения – решительность, сопротивление и революция. Мы хотим вернуть свободу и равенство или хотя бы получить ответы. В третьем и последнем сезоне „Оставленных“ Нора (Кэрри Кун), застывшая в горе после необъяснимого исчезновения мужа и двоих детей, настаивает: „Я, черт возьми, хочу с этим покончить!“ Ей стало слишком тяжело жить, и сериал слишком тяжело смотреть. Но все же жизненно важный элемент антиутопического телесериала – надежда. Активные выжившие, собравшись вместе, могут одолеть мрак и тьму, отрицая, что настал Конец.

Мы рассмотрели, как мастера создают полноценные фантастические и антиутопические миры, но с чего они начинали? Моим студентам, работающим над сериалами со сверхъестественным или с магической реальностью, я рекомендую сначала создать документ с мифологией построения мира, содержащий правила особого мира в как можно более простом, ясном и правдоподобном виде.

<p>Создание сверхъестественного/ антиутопического сюжета</p>

В научной фантастике нам показывают мир, немного отличающийся от нашего. Но чем именно этот мир отличается?

Вот несколько базовых вопросов для размышления при создании мифологии сериала:

• Мы в настоящем времени или в ближайшем или отдаленном будущем?

• Это постапокалиптический, антиутопический мир?

• Это космическая колония?

• Мир перенаселен или в нем всего горстка выживших?

• Надежен ли окружающий мир?

• Ядовит ли воздух?

• Земля горит, исчезает под водой, превращается в пустыню или замерзает?

Перейти на страницу:

Похожие книги

О медленности
О медленности

Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсрочки и промедления, позволяющими замедлить темп и ощутить неоднородное, многоликое течение настоящего». Среди них – кино Питера Уира и Вернера Херцога, фотографии Вилли Доэрти и Хироюки Масуямы, медиаобъекты Олафура Элиассона и Джанет Кардифф. Автор уверен, что за этими опытами стоит вовсе не ностальгия по идиллическому прошлому, а стремление проникнуть в суть настоящего и задуматься о природе времени. Лутц Кёпник – профессор Университета Вандербильта, специалист по визуальному искусству и интеллектуальной истории.

Лутц Кёпник

Кино / Прочее / Культура и искусство