Струны

Она отнюдь не собиралась.., но тут острый, как толедский клинок, разум Элии проник в истину — в очередной слой многогранной, как жизнь, истины — и вся ее ярость исчезла.

— Но это же не все! Так бы ничего не получилось, разве что… Ведь это же не все, правда?

— Позвольте, Ваше Высочество, сопроводить вас на ленч, — галантно предложил Хейстингз.

***

Ленч, сопровождающийся неизбежными речами, снимали со всех сторон еще более неизбежные репортеры.

На встрече с председателем Комитета по беженцам Элия зачитала текст, сочиненный компьютером, а потому — запредельно занудный.

Вечером состоялся грандиозный прием, на котором крутилось совсем уже невероятное количество репортеров. Неизвестно откуда появился слух, что программа мирового турне принцессы расширена за счет Латинской Америки — и все это для того, чтобы скрыть существование каких бы то ни было связей между Банзараком и Кейнсвиялом.

***

Вертолет, забравший Элию, летел в составе эскадрильи из шести машин. По пути эскадрилья непрерывно меняла строй. Глухое, безлюдное место, строго охраняемая взлетная полоса. Здесь Элия поднялась на борт загадочного, без всяких опознавательных знаков, самолета — в компании Моалы, двух безликих прихлебателей и Джетро. После смерти Седрика, главного своего соперника, доктор Джар воспрянул духом и возобновил прерванное было ухаживание.

Через час полета прямо по курсу затрепетало северное сияние; постепенно призрачные сполохи заполнили все небо. Глубокой ночью, после необычайно сложной, словно проложенной в путанице городских кварталов, посадочной глиссады, самолет опустился на бетонку аэропорта, не известного ни одной из транспортных компаний мира.

Размеры сооружения потрясали, однако Элия тут же вспомнила — тем же, что и она, путем в Кейнсвилл прибывают тысячи, сотни тысяч людей. Прибывают не размеренно, месяц за месяцем, летом и зимой, а короткими, судорожными всплесками, после которых аэропорт надолго замирает. Если все будет хорошо, вскоре начнется новый ход лосося. Лосось? Лемминги? Саранча?

Пчелы! Пересадка пчел в новый улей! А она — пчелиная матка, возглавляющая очередной рой.

Институт не был бы Институтом, не позаботься он и здесь о безопасности. Несмотря на удаленное положение аэропорта и поздний час, самолет подцепили к буксировщику, оттащили в ангар, заперли ворота и только затем приступили к разгрузке. Ослепительный свет дуговых фонарей заставил Элию болезненно сощуриться. Спустившись по трапу, она увидела перед собой группу встречающих, возглавляемую — ну как же без него! — доктором Фишем. Все остальные члены группы выглядели так, словно только что вылезли из постели. Доктор Фиш выглядел так, словно только что вылез из могилы. Прошептав несколько вежливых вопросов типа хорошо-ли-вы-долетели, он — почти беззвучно — представил Элии долговязого, немолодого и мрачноватого разведчика — Патрика О'Брайена.

— После вчерашней трагедии разведчику О'Брайену, мадам, поручено взять на себя прошлые обязанности Бейкера. Обязанности доктора Девлина временно исполняются директором.

О'Брайен пожал Элии руку и вроде как поклонился. Или это была иллюзия, вызванная его сутулостью и слепящим светом?

— Времени очень мало, Ваше Высочество.

— Очень мало.

— Тогда я быстро введу вас в курс дела. — О'Брайен говорил сухим, деловым тоном. — В списке осталось два не осмотренных вами мира. Кинто уже изучен долговременной экспедицией. Как и в случае Ориноко, результаты вызывают тревогу. Планетный материал сильно подавляет размножение и развитие дрозофил. Причина еще не выяснена.

Дрозофиле — и той там плохо, так что же говорить о пчелиной матке? Мысли шевелились в голове Элии медленно и тупо, как толстые, перекормленные карпы в пруду. Господи, сказал один из карпов, как же я устала!

— Аск откроется во второй половине дня. Это будет всего лишь второе окно, так что рассказывать пока нечего. В тот раз на планете остался робби; программа дальнейших исследований будет сильно зависеть от его данных.

Элия кивнула. Ну неужели нельзя было найти место для разговора получше, чем этот огромный, гулкий, залитый слепящим светом сарай? Да и как можно заниматься чем-то серьезным глухой ночью, в окружении десятка усталых людей, только и мечтающих, что добраться до кровати?

— А Тибр?

— Тибр откроется завтра, ранним утром. Изучим доклад экспедиции, тогда и будем решать, что делать дальше.

Промозглая ночная сырость проникала до самых костей, Элию била зябкая дрожь. “Будем решать…” Говоря попросту, пройдут сутки с небольшим, и я должна буду принять окончательное решение. А откуда я возьму абсолютную уверенность? Попросить еще три дня, до следующего окна? А чем это поможет? Если все анализы и наблюдения подтвердят безопасность Тибра, если буддхи останется при прежнем своем мнении, если Агнес Хаббард повернется ко мне и спросит: “Ну так что?»

Ну так что?

— Я хочу спать, — решительно заявила Элия и направилась к ждущим пассажиров тележкам; следом за ней потянулись Джетро со своими помощниками и Моала, все мрачные, угрюмые, еле живые от усталости.