Струна истории

На прошлом занятии мы установили, что этносы в своем развитии переживают столь же закономерные упадки, как и закономерные возникновения. Это, казалось бы, совершенно банальное явление, но мы его ведь в социальных структурах не замечаем.

В социальном развитии мы наблюдаем прогресс, — возвышение от низших степеней к высшим, — по спирали. Ничего подобного мы не видим в этногенезе. Я показал только отдельные, частные примеры на крупных срезах мировой этнической истории, но мы можем сделать обобщение, которое я сейчас продемонстрирую на доске. (Л. Н. Гумилев показывает на графике. — Прим. ред.)

Каждый этногенез проходит определенные этапы своего развития, которые можно изобразить в виде кривой. Вы можете мне поверить вперед, но я просто решил сначала дать теоретическую картину, затем подтвердить ее фактами (а не давать всю сумму теоретических знаний по этнической истории для того, чтобы в конце дать обобщающую картину, то есть проделать работу, которую я уже проделал).

Надо сказать, что метод подачи, который я применяю сейчас, — он характерен для естественных наук, а не для наук гуманитарных. Потому что гуманитарии, работающие в области истории, считают (как мне было в Москве на этой неделе заявлено), что всем надо начинать с источников, то есть с начальных документов, фиксирующих те или иные события. Так как первоначальных документов нет вообще, а те источники, которые до нас дошли, являются переписанными, то это уже само по себе невыполнимое задание. А, кроме того, вся цепь исторических событий в политической и социальной истории уже сведена (обобщена. — Ред.) предыдущими поколениями. То есть повторять их работу — это мартышкин труд, это делать уже сделанное дело — заново изобретать велосипед. Кроме того, это невозможно, потому что то, что сделали за 500 лет лучшие умы Европы, не может сделать один московский доцент или даже доктор наук. Поэтому, волей-неволей, он отстанет от своих предшественников, которые жили на 200–300 лет раньше него. Но я не могу сказать, что мой оппонент со мной согласился. Но надеюсь, что вам всем это будет совершенно ясно. Давайте базироваться на достижениях науки, и пойдем дальше. А дальше будет следующее. (Л. Н. Гумилев подходит к школьной доске и рисует. — Прим. ред.). Мы нарисуем (плохой мел!) обычные — декартовы координаты и поставим по абсциссе t — «время». Этногенез любого народа имеет начало и конец, то есть начинается где-то, естественно, на положительных величинах, выше оси абсцисс, затем он проходит довольно быстрый подъём, затем у него получается акматическая фаза — самая верхняя фаза с вот такой гармошкой, — подъём и спад, подъём и спад. Затем начинается медленный, вот так сначала, потом так, медленный, медленный, медленный спад. И потом, в конце — окончательный спад, меньше первоначального уровня.

Эта кривая выведена мною эмпирически на базе всех имеющихся данных по этнической истории и может быть подтверждена на любом частном примере, включая даже доколумбову Америку. Но нас сейчас будет интересовать другое — что это за кривая? Известна ли она науке?

Должен сказать, что я не физик, и поэтому физические проблемы мне мало известны, но когда я в прошлом году читал лекцию в Новосибирске, а потом повторял в Ленинграде, то ко мне подошли кибернетики и сказали: «А ведь кривая-то нам хорошо известна. Эта кривая горящего костра; развивающегося порохового заряда; вянущего листа».

Рассмотрим термодинамическую кривую, первичный режим. Скажем, в подожженном костре или в складе (тут вопрос только в абсолютных измерениях времени) сначала идет быстрое нарастание температуры. Затем, когда все охвачено уже огнем, температура соприкосновения с внешней средой то опадает, то опять вспыхивает — за счет дополнительного сгорания внутри. Затем она медленно опадает, медленно затухает. Все превращается в пепел и в виде пепла остывает до конца. То есть, исследуя историю этносов, мы подошли к очень известным термодинамическим законам, — законам взрыва, быстрого нагревания, который затем остывает — от соприкосновения со средой. Прекрасно.

Но я чувствую, что вы меня должны спросить (хотя вы не спрашиваете, но я сам себя за вас спрошу): если мы здесь, по абсциссе, отметим время (века, допустим, которых всего должно быть при нормальном прохождении процесса двенадцать, тринадцать веков плюс минус полтораста лет), что мы отметим вот здесь по вертикальной оси, которая для нас совершенно не понятна? Что показывает ордината?

Она показывает количество событий, которые происходят в эпоху и уносят вместе с собой известное количество человеческих жизней, создавая на их месте известное количество зданий, дорог, машин, предметов искусства и так далее. То есть это совершенно закономерный процесс. То есть события, которые люди делают, чем-то мотивируются.