СТРУНА ИСТОРИИ

И эта, так сказать, «формация»[195] возникла уже тогда и существовала с тех пор — с III, а уж с IV в. — бесспорно. Тут можно спорить о разнице в десятилетие, но для нас это не имеет значения. Но дело в том, что при этой системе феодальных отношений тех феодалов, которых мы знаем — таких пышных, понимаете, с пиками, с плюмажами,[196] с гербами, в латах, с большими мечами, с перчатками, которыми они били друг друга по лицу, а потом тыкали друг друга копьями, — вот таких феодалов тогда еще не было.

Феодальные отношения — это одно, а вот эти? Они появились, вот те самые «товарищи», но использовали они, естественно, ту систему, которая существовала до них. Ибо что служащему человеку надо? — Надо, чтобы ему его службу оплачивали. Но оплачивали каким способом? Если бы король прямо давал ему деньги из своей казны — он бы и на это согласился, ему было бы все равно.

Нас же, с точки зрения этногенеза, интересует — откуда они набрали этих людей? Были ли это остатки богатырей эпохи Великого переселения народов или будущие рыцари и бароны? Надо сказать, видимо, что в эту переломную эпоху было и то, и другое. Но тут они, так же как мухаджиры при Мухаммеде, объединились вокруг Карла Великого и создался даже цикл поэм и баллад — о рыцарях Круглого Стола или рыцарях Франции (рыцари Круглого Стола группировались вокруг мифического короля Артура, а пэры Франции — вокруг Карла Великого). Он был первый среди равных, он с ними вместе пировал, он с ними вместе ходил в походы. За предательство наказывал даже не сам король, а наказывал Бог, помогающий на поединке правому победить неправого. То есть они жили как единая, крепкая, хорошая банда, возглавлявшая страну.

Похоже на то, что было у Мухамеда? Очень!

* * *

Сейчас я, чтобы не отвлекаться, остановлюсь и перейду на третий пример — на историю Западной Европы. Там было тоже похоже, хотя в совершенно других условиях. А что же здесь похожего? — С одной стороны, — арабы, семиты (понимаете ли, никаких таких феодальных обычаев у них не было, хотя вояки они были великолепные, но это были — воины-купцы), а с другой стороны, — люди, которые не знали, что такое торговля, торговать совершенно не умели (купцы, которые приезжали к ним, их безбожно обманывали).

В чем же тут общее? Общее, понимаете, в том моменте, который удалось подметить — отношение общества, общественной системы, к человеку … и отношение человеческого коллектива к природным условиям. Вот эти два индикатора для нас будут важны. Как мы вскрываем все этнические отношения? Только исследуя модификации и изменения общественных отношений. В истории такого нет. История нас ведет к цели как путеводная нить Ариадны,[197] которая помогает нам выйти из лабиринта. Поэтому нам историю надо знать, но только для этого.

Что же мы можем отметить для этой фазы становления этногенеза? Общество (будь то — арабы, монголы, древние евреи, византийцы, франки), оно говорит человеку (одному!): «Будь тем, кем ты должен быть!»

В этой иерархической системе, -

если ты хороший король — «Будь королем!»;

если ты министр — «Будь министром»;

если ты рыцарь — «Будь рыцарем! И не вылезай никуда! Неси свои функции!»;

если ты слуга — «Будь слугой»;

если ты крестьянин — «Будь крестьянином, плати налог! Ни-ку-да не вылезай!»,

потому что в этой сверхотлаженной иерархической системе людям, составляющим консорцию, каждому уделяется определенное место.

Если они начнут бороться друг с другом за место, а не преследовать одну общую цель, — они погибнут (если это случается, то они и гибнут). А в тех случаях, когда они выживают, это действует тот самый императив.[198]

Ну, хорошо, а если, скажем, король не соответствует своему назначению? — Свергнуть его и нечего с ним цацкаться!

А министр оказывается глупым и неудовлетворительным? — Отрубить ему голову!

А если рыцарь или всадник оказывается трусоватым и не дисциплинированным? — Отобрать лошадь, оружие и выгнать — к чертям собачьим! Чтобы и близко духу его не было!

А если крестьянин не несет налог, не вносит налог? — Ну, это мы заставим! Это мы умеем.

В общем, каждый должен был быть на своем месте. И из коллектива с таким общественным императивом получалась весьма слаженная этническая машина, которая либо — ломалась, либо — развивалась.