СТРУНА ИСТОРИИ

Дело в том, что когда испанцы двинулись на завоевание этого побережья Тихого океана, то Педро Вальдивия, имевший 500 гидальго — латников с копьями, мечами, напал на арауканов — племя (они себя называют — мапучи, просто — «люди», а испанцы назвали их арауканы), то те, как ни странно, выиграли сражение и захватили этого Вальдивию. И говорят, что жрец ему вырезал сердце (в 1553 году. — Ред.). Тогда испанцы решили, что туда ходить не стоит, — опасно. И (в 1598 году. — Ред.) по реке Био-Био установили границу. Им нужно было иметь богатые, плодородные места на берегу Тихого океана. Потому что их корабли плавали вокруг Огненной Земли и должны были потом подняться в теплые широты, чтобы пополнить свои запасы: пресную воду, мясо хорошее, муку взять. И, самое главное, матросам дать отдохнуть, потом они двигали через Тихий океан. И поэтому они удержали это Северное Чили.

Но туда, в силу опасности, испанских дам не брали.

«Синьорина, — говорили, — Инесса, там, или Долорес! Там слишком опасно! Нет-нет, я — верю Вашей чести! Я Вас оставляю — в Лиме, тут все — спокойно».

Ехали туда. Но ведь без женщины жить — нельзя! Они женились на индеанках. А те за этих героев с удовольствием шли замуж. И там образовалась такая испано-индейская помесь. Абсолютно все такие одинаковые и монолитные.

И самое интересно, что испанцы хотели устроить благодаря такому своему гуманному поведению, это не охота за скальпами, это не истребление полное, как делали именно в Луизиане — французы, а в области Великих Озер — англичане, — нет, этого ничего не было. Наоборот, было доброе отношение к индейскому вождю — касику. Достаточно было креститься, и он получал испанское дворянство, он не платил налогов, он не нес повинностей, он служил королю шпагой. Они ездили в Саламанку учиться в университете. Гарсиласа де ла Вега оставил две вот такие толстые книги — «История Флориды», а другая — «История царства инков». Очень хорошо написано, кстати сказать.

Но вместо того, чтобы создалась Новая Испания, как мечтали испанцы, — создалась Анти-Испания. Причем это произошло не в результате каких-то страшных событий, а мирного совместного проживания в XVII–XVIII веке, когда приехавшие испанцы и оставшиеся жить в Мексике, Колумбии, Перу, Венесуэле, даже в Боливии, Аргентине, Парагвае, они просто привыкли к индейцам. И они стали себя чувствовать не испанцами, а — «американцами». Это не мои слова, так сказал Боливар, их вождь. Но они все равно подчинялись испанцам, хотя и стали их не любить. Ну, вот. А испанцы приезжали с полномочиями, как начальство — чужие люди. К ним относились настороженно и без симпатии. Испанцы, рожденные в Америке в XVIII веке, возненавидели «гачупинов» — так называли приезжавших из Испании.

И вдруг — бац! — Наполеон захватывает Испанию![732] Оказывается, Испания — не извечно великая страна, но подвержена всем перипетиям судьбы. Испанцы, как вам известно, французов выгнали и, в общем, все это устроили. А тут (Л. Н. Гумилев показывает на территорию Южной Америки. — Ред.) решили: «Н-е-т! Это — не годится! Мы — испанцам подчиняться не будем!»

Инициаторами были креолы, то есть потомки испанцев, осевших в Мексике и в Чили, Перу. Они устроили несколько восстаний, причем они были образованные люди — они знали французский язык, читали Вольтера, Руссо, энциклопедистов, то есть были пропитаны всей революционной культурой и всем материализмом XVIII века. И тут они — восстали, и началась такая жуткая резня, даже подумать страшно!

По подсчетам, война Боливара[733] за освобождение трех нынешних республик — Эквадора, Колумбии и Венесуэлы — стоила миллион человеческих жизней, — столько, сколько все войны Наполеона в густо населенной Европе. Там в плен, не дай бог, попасть! Привязывали к пальме и долго мучили человека, пока он не умирал. Сказать, что они это делали ради своих каких-то выгод, — нельзя. У них своего флота не было, так они и грузили свои колониальные товары на испанские корабли. Раз флота нет, приходится грузиться на английские корабли. То есть доходы получила не Испания, а Англия. А эти все равно остались ни с чем.

Потом постепенно англичан вытеснили американцы. И у латиноамериканцев осталась жуткая ненависть к этим гринго, как они называют американцев. Но слиться с ними они не могут. У них совершенно другой стереотип поведения: другое отношение ко времени, чести, любви, доблести, своим обязанностям, совершенно другое. Американцы их вообще допускали в Нью-Йорк, но там они называются пуэрториканцы, их держат на отшибе.

И действительно, — он сейчас хорошо работает, а потом взял гитару и не стал работать. Купил себе гитару и поет: «Миа синьорита, миа синьорита!»