СТРУНА ИСТОРИИ

Дело в том, что со времен Траяна до Аврелиана — Дакия была римлянам не нужна. Золото там было, рудники — они его выкачали. И использовали эту страну, как место ссылки преступников. Преступники были со всего Ближнего Востока: и македоняне, и греки, и фригийцы, и капподокййцы, и исавры, — кто попало. Каждый имел свой язык, но чтобы понять друг друга, они говорили на общем языке — языке начальства — на латинском. И когда римляне уходили из Дакии, то они, естественно, преступников и их потомков оставили. Зачем им преступники внутри страны? Своих итак много. И те жили в горах Трансильванских, в этих лесах, в благодатном климате. И открыли их совершенно случайно в конце Кили в начале X в. (я не помню точно) — из-за болгар.

Дело в том, что в это время болгары, которые постоянно воевали с Византией — делали набеги, брали добычу и уходили в свои горы (в горах они были не доступны). Вот после такого набега, когда византийские войска преследовали отступавших болгар, а те с добычей уходили, с нагруженными ослами и лошадьми в горы по тропинкам, вдруг какой-то осел начал биться, скидывать вьюк, кричать (ну, вести себя, понимаете, не дисциплинированно). И страшно перепуганный погонщик закричал ему: «Торбо, торбо, фратеа!» (Успокойся, успокойся, братец!)

А византийский офицер, знавший латинский язык (образованный человек!), написал, что, оказывается, у этих «дикарей» есть — ромеи. То есть потомки римлян. Таким образом, всплыло существование румын. Но потом они себя показали.

Как видите, от страны начали отпадать какие-то части. Правда, потеря Трансильвании для римлян не была ущербом.

Гораздо сложнее было с теми частями империи, которые продолжали оставаться в ее составе. В конце III в. кипела Галлия, где крестьяне устроили восстание и уничтожали все неукрепленные поселки и усадьбы. Это было знаменитое восстание багаудов.

В это время восстали буколы, то есть пастухи, в дельте Нила, в Египте. И их поймать было невозможно, потому что они среди этих протоков были как дома и просто не признавали римлян, не платили налогов. И убивали всех, кого они видели, пришедших из городов и из Александрии. Война с ними была очень тяжелой.

И был такой случай, который о-очень показателен для эпохи обскурации. В Карфагене, столице провинции Африка — вот она (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. Ред.) — был очень плохой начальник, взяточник, произвольщик, вообще, ужасный человек. Население не выдержало и восстало против него, и довольно активно сопротивлялись эти берберы в своих горах. На них для усмирения послали какого-то очень толкового римского офицера по имени Феодосии. Он их победил, вождя их чуть-чуть было не схватил, но тот успел кончить жить самоубийством. Порядок в стране он навел. А дальше последовало то, что полководца этого — по ложному доносу первого начальника — схватили и казнили. А этот мздоимец и лихоимец продолжал оставаться на своем посту — уничтожать провинцию и вызывать ненависть населения. Почему? Да потому, что у него были хорошие связи в Сенате и в Риме среди императорской обслуги. Он давал, делился получаемыми взятками и поэтому жил себе спокойно.

К концу III в. в Римской империи жить стало невозможно ни для сенаторов, ни для простого податного населения, ни для провинциалов, ни для рабов — ни для кого. Рабов уже нечем было кормить, потому что все хозяйства разваливались. Их стали сажать на землю и делать из них колонов.

Италия стала заселяться захваченными военнопленными, посаженными на землю, которые, естественно, были разноплеменными; как даки, они изучали латинский язык, чтобы объясняться со своими соседями и с начальством. Так начал складываться будущий итальянский этнос.