Струна и люстра (сборник)

…Мы договорились с местным лесничеством и стали охранять подступавший прямо к домам лес. Нередко пожары возникали от костров, которые разжигали и оставляли бестолковые любители пикников. Наши патрульные группы, называвшие себя «Лесная звезда», вразумляли «шашлычников» беседами о технике безопасности, заставляли окапывать костровые площадки и держать рядом ведра с водой. С упрямыми доходило до скандалов, приходилось грозить милицией и лесником (хотя как их дозовешься – о мобильниках-то никто и не слыхал тогда; правда, были в запасе одна-две сигнальные ракеты, и выпущенные в воздух просто так, для острастки, они заставляли присмиреть скандалистов…). В общем, дело было хлопотное и не всегда безопасное. Зато давало ощущение своей «общественной значимости». Тем более, что польза от лесных патрулей и в самом деле была реальная.

Порой случались комедийные эпизоды. Однажды наткнулись мы на благопристойное интеллигентное семейство, которое поджаривало рыбу на костерке, разложенном среди сухой хвои. Мальчишки индейским шагом выступили из кустов, стали вокруг и начали решительную беседу, предварив ее вежливым «Вы, конечно, извините, но…»

Глава семейства засуетился, признавая, что он, «увы, и в самом деле не досмотрел» и что «сейчас примем меры». И «ах, какие вы, ребята, молодцы…» Я подошел чуть позже и обнаружил, что нарушитель – не кто иной, как известный писатель-натуралист Борис Рябинин. Узнали друг друга, рассмеялись, он опять покаялся и начал хвалить ребят. Когда расставались, десятилетний Алька в нахлобученной старой пилотке и с зеленой нашивкой «Лесной звезды» на рукаве, сказал:

– Борис Степанович, у вас хорошие книжки про собак, я их люблю…

– Книжки или собак? – поинтересовался польщенный автор.

– И то, и другое, одинаково. Но вы ведро с водой все же не забудьте поставить у костра, такое правило…

В этом уже прорезалась бескомпромиссность отрядных принципов – та, за которую впоследствии то хвалили то (чаще) ругали пресс-центр и флотилию «Каравелла».

Видимо, эта бескомпромиссность (вкупе со стилем отношений внутри отряда и его умением быстро подниматься на разные дела) понравилась приехавшему ко мне в гости Володе Матвееву, тогдашнему заместителю главного редактора журнала «Пионер», в котором я раз за разом уже печатал свои рассказы и повести. Володя (в будущем – один из инициаторов и создателей известной «педагогики сотрудничества») сказал, что из такой «дружной ватаги» может получиться настоящий отряд юных корреспондентов, и для начала попросил сделать коллективный материал о проектах будущих городов. Сделали. В редакции ребячьи рисунки и заметки понравились… Так появился в Свердловске детский пресс-центр, подчиненный непосредственно центральному журналу, органу ЦК ВЛКСМ.

Сколько истерик это вызвало у всякого областного начальства («Почему не согласовали?! Кто разрешил?! Зачем они снова лезут в конфликтные ситуации, лучше бы на себя посмотрели!..») – это опять же отдельный разговор. Да и написано про те дела уже немало. Вопрос в другом. Как крепло и осознавало себя ребячье сообщество. Чем оно было полезно. Как и за счет чего сумело выжить в самые трудные времена?

Ведь проходили десятилетие за десятилетием, исчезали и возникали государства, менялись генсеки и президенты, политические режимы и понимания жизненных ценностей, поколение за поколением, вырастаая, расставались с отрядом (который с 1968 года стал называться «Каравеллой»), а это ребячье сообщество продолжало существовать, хотя порой становилось мне уже совсем невмоготу. Бывало, что и я грешный, и мои взрослые помощники (обычно из выросших членов отряда) приходили к выводу, что «всё, кранты, пора завязывать это дело, ребята». Но другие ребята, еще не выросшие – барабанщики, юнкоры, матросы, штурманы и капитаны построенных своими руками парусников – вставали на дыбы и отказывались «открывать кингстоны». «Жили и выживем снова!»

Так в чем же причина живучести?

Причин несколько, и, рассказывая о них, я возможно, буду говорить не по принципу их важности и весомости, а о том, что приходит в голову в первую очередь (ну, не теоретик же я, черт возьми, предупреждал ведь! А те, кто придумал термины «крапивинская система», «крапивинская педагогика», пусть сами и облекают их в научные формы).

Сначала я снова хочу сказать о товариществе .

Когда мы вместе…

Мне, а потом и моим помощникам (и воспитанным в отряде, и пришедшим со стороны энтузиастам) приходилось учить ребят многому (предварительно выучившись самим): фехтовальным приемам, туристским навыкам, фотоделу, киносъемкам, такелажным премудростям, элементам навигации, морским сигналам, умению владеть инструментами при постройке яхт и шитье парусов, токарному мастерству, стихосложению, журналистским жанрам, выступлениям на сцене, игре на сделанных своими руками «суворовских» барабанах и… да и не перескажешь всё. Однако самой трудной наукой было воспитание человеческих отношений. Во все времена. Так, чтобы ребята относились друг к другу по-доброму.