Струна и люстра

Мне довольно часто приходили (и приходят сейчас) письма от читателей, в том числе от педагогов. Особенно от молодых, только начинающих свою работу. К сожалению, не все они сохранились. Например туго набитый рюкзак с конвертами 70–80 годов безвозвратно погиб, когда в кладовке прорвало трубу с горячей водой — бумага превратилась в месиво. Конечно, очень многие из этих писем забылись, но одно я помню хорошо. Писала двадцатипятилетняя классная руководительница из города Горького — про четвероклассника Ромку, который был потрясен «предательством» родителей. Они обещали отправить его на летние к каникулы к хорошему другу, недавно уехавшему в другой город, но в последний момент оказалось, что нет денег. Потому что их предпочли потратить на покупку роскошной хрустальной люстры, которая должна была чудеснейшим образом украсить интерьер.

Учительница сообщала, что Ромка не рыдал, забившись в угол, не устраивал шумных скандалов и не пытался разбить ненавистную люстру. Только он «будто закаменел и перестал разговаривать с матерью и отцом».

«Понимаете, у него с этой дружбой было столько связано, — писала учительница. — Будто какая-то особая струна пела в душе. И она лопнула… Я не знаю, что сказать мальчику, что делать. Я даже предлагала свои отпускные деньги для Ромкиной поездки, но родители, конечно, отказались. Да теперь уже не столько в поездке дело, сколько в том, что нет у него к родителям прежнего доверия и любви…» (Это я цитирую по памяти, но уверен, что близко к тексту.)

Я тоже не знал, что тут можно сказать мальчику. Так и написал учительнице, выразив сочувствие и ей и Ромке. А вскоре, на родительском собрании в «Каравелле» я рассказал об этом случае отцам и матерям наших ребят.

Все-таки, несмотря на многочисленные «шишки» и «обломы», я все годы своего активного командорства оставался идеалистом. Точнее, идеалистом в большей степени, чем следовало бы. Поэтому, излагая Ромкину историю, я был уверен, что встречу у «наших» мам и пап полное понимание. И был крайне удивлен, когда увидел на лицах чуть ли не половины присутствующих этакую «затверделость» и отведенные в сторону глаза.

«…И было молчание.»

— Видите ли, Владислав Петрович, наконец взял на себя роль первого выступающего один папа, человек с высшим образованием и внешностью доцента. — Вы, как литератор (к тому же талантливый), усматриваете в данной ситуации нечто вроде книжного сюжета. Для этой цели ситуация вполне подходящая. Можно вызвать читательское сочувствие к мальчику Роме и развернуть сюжет в драматическом ключе: переживания, ночные слезы, бегство из дома к другу, дорожные приключения, возможное раскаяние родителей… ну и так далее. Но, если смотреть с житейской точки зрения, родителей Ромы можно понять… Его душевная струна — вещь, так сказать, эфемерная, а люстра, для обретения которой они, родители, видимо, положили немало сил, представляет для них реальную и весомую ценность. Не только материальную, но и… как бы воплощение их давних стремлений, и, если хотите, некий эстетический фактор. Эта сверкающая, украшающая жилище вещь, видимо, символизировала для них и красоту, и уют, и благополучие семейного бытия…

— Особенно — последнее… — не удержался я.

— Да чего там, дурь одна у пацана, — выразила свое мнение чья-то мама, (не имеющая высшего образования). — Лучше бы книжки, заданные в школе читал, а не морочил отцу-матери головы…

Другая мама высказалась в том же ключе, хотя и не столь категорично:

— Мальчика жаль, но родители ведь тоже правы по-своему…

Мне стоило труда удержаться от цитаты Юрия Олеши по поводу учителя танцев Раздватриса: «Как видите, он был не глуп по-своему. Но по нашему глуп…»

Я сделал ход конем и сослался на педагогический авторитет:

— Однако вот и учительница сочувствует ребенку и не одобряет решения родителей…

— Молодая, вот и не одобряет! — подвела итог мама, самая безапелляционная из всех. — Небось, у самой еще мужа-детей нет, вот и не знает пока, как оно горбатиться на пользу дому… А мальчишка сперва пусть научится зарабатывать, в потом решает, к другу ехать или покупать холодильники-телевизоры и все такое…

Логика была непрошибаемая. Стало ясно, что убедить здравомыслящее собрание о преимуществе эфемерной «струны» перед реальной, увесистой и сверкающей люстрой нечего думать. Я осторожно свернул на другие рельсы — о необходимости добыть эмалевые белила для ремонта яхт по имени «Атос», «Портос», «Арамис» и «Д'Артаньян». Здесь понимания оказалось больше…